"Анна и Петр Владимирские. Объяснение в ненависти" - читать интересную книгу автора

министерства. По блеску глаз, по складке на левой щеке ясно поняла: Илья
Ильич не хочет или не может ее "прикрыть". А когда заговорил, услышала в
голосе: пожаловался на нее некто очень крутой.
Отчетливо, как на экране телевизора, Вера видела борющиеся в душе
главврача чувства. Ему было: а) от всей души жаль хорошего специалиста и
коллегу, доктора Лученко и бэ) он был возмущен тем, что она втравила его, а
вместе с ним и всю клинику, в жуткую склоку. Он молча положил перед Верой
жалобу на психотерапевта Лученко В. А., адресованную самому министру
здравоохранения.
Вера прочла текст жалобы бегло, почти равнодушно. Дескать, "по вине и в
связи с отсутствием наличия профессиональных навыков у психотерапевта
Лученко вынужден был покончить с собой замечательный человек,
восемнадцатилетний юноша-инвалид, по сути, еще ребенок", а "вина за его
смерть всецело лежит на некомпетентном и жестоком, безграмотном и
профнепригодном враче-убийце, работающем без должного контроля со стороны
руководства клиники". И министерская резолюция: "Создать комиссию.
Разобраться по существу вопроса".
- Не понимаю, - сказала Вера, откладывая страшную бумажку.
- Чего вы не понимаете? - спросил Дружнов с крайним недовольством. Не
только ею, доктором Лученко, но и самим собой.
- Здесь написано, что я довела мальчика-инвалида до суицида. Этого
просто не может быть. - Стараясь обрести опору в собственной уверенности,
Лученко прямо посмотрела в глаза своему начальнику.
- Вера Алексеевна, - смягчился Дружнов, - фамилия пострадавшего вам ни
о чем не говорит?
"Цымбал Евгений", - прочла Вера. Она медленно отложила листок с
жалобой. Словно из далекого далека, в ее ушах зазвучал недавний звонок
бывшего сокурсника Пашки Винницкого.
- Вы можете объясниться? - Илья Ильич снова начал медленно закипать. -
Ну? Может, мальчик был ненормален... Диагноз? Склонность к суициду? Что там
еще? Главный врач Илья Ильич Дружнов руководил этой клиникой уже восьмой год
и по опыту знал, что лечения без жалоб не бывает. Заразительно энергичный,
деятельный, он успевал оперировать, администрировать, лечить и проводить
конференции, закупать новую технику и переманивать в свою клинику лучших
специалистов. И на все это ему хватало от десяти до шестнадцати часов в
сутки. Он не просто знал в лицо каждого доктора, медсестру и санитарку своей
клиники, но знал, кто из них чего стоит. Вот психотерапевт Лученко -
специалист экстракласса. Ведь он и сам пользовался услугами Веры Алексеевны,
от него к ней приходили знакомые и нужные люди. И никогда не уходили
недовольными. А еще отзывы коллег, пачки письменных благодарностей
пациентов... И потому жалоба на нее злила Дружнова сильнее, чем если бы
поступила на менее грамотного врача или оплошавшую медсестру.
Обычно все заканчивалось "разбором полетов" в его кабинете. Иногда
провинившийся получал выговор в приказе по клинике. За эти годы не было ни
одного строгача с занесением в трудовую книжку, об увольнении и говорить
нечего. А вот теперь впервые пришла не просто рядовая "телега" из
министерства, но вопиющий... В памяти главврача всплыло древнее полузабытое
слово "циркуляр".
Сперва Дружнов отнесся к письму как к очередному навету на хорошего
специалиста и решил не трогать Веру