"Виталий Владимиров. Закрытый перелом (Повесть)" - читать интересную книгу автора

буквы "Л", потом "Ю".
Физрук уже торчал из окна, в руках у него была веревка и сам он
был подвязан веревкой, и пытался дотянуться до Эрика, но тот все-
таки закончил свой труд. "С" и "Я" получились у него хуже - видно
было, что он устал и что ему очень нелегко, потому что русское "Я" он
написал как латинское "Р".
Физрук добросил наконец-то веревку до Эрика, и она сыграла
свою спасительную роль, потому что, когда Эрик ухватился за нее, то
физрук дернул ее на себя и поймал мальчика, уже летящего в пятна-
дцатиметровую пропасть с сереющим на дне асфальтом.
Переполох в школе поднялся страшный. Понимая, что такого
впредь допускать нив коем случае нельзя, и учительский состав, и
родители, выговаривая молодому поколению, столкнулись с пробле-
мой: да разве возможно запретить влюбляться? И в нравоучительных
беседах взрослые ругали Эрика Мирзоянца за то, что он вылез на
карниз, пугали тем, что он мог разбиться, но умышленно обходили
причину, заставившую его перебороть страх высоты и страх перед
неотвратимым наказанием. Сгоряча хотели собрать школьную ли-
нейку, вызвать пожарных и стереть на глазах у школьников неграмот-
ное слово с перевернутым русским "Я".
Неотвратимого наказания однако не последовало, потому что у
кого-то все-таки хватило ума не делать этого, тем более, что надпись
была на заднем фасаде школы, и года три имя Люси гордо красова-
лось, постепенно бледнея от дождей и городского чада.
Эрик Мирзоянц обновил надпись полностью, не меняя орфогра-
фии, перед выпускным вечером. Проделал он это, соблюдая все меры
безопасности, потому что к тому времени стал заядлым альпинистом с
высоким спортивным разрядом. Восстановил он надпись не столько
во имя Люси, потому что вернувшись после девятого класса из спор-
тивного горного лагеря, Эрик полностью потерял интерес к девоч-
кам-сверстницам. Для него надпись стала символом преодоления
страха, с этого поступка он проявил себя как личность и, подписывая
свою фамилию Мирзоянц, всегда переворачивал букву "я".
Но даже в те моменты, когда Люся вместе с Эриком попала в
центр бурных событий, она оставалась по сути дела равнодушной к
такому весомому доказательству, что именно она, Люся, является
первой красавицей школы. Люся также спокойно и естественно, как
само собой разумеющееся, принимала подарки капризной Фортуны:
свою привлекательность, всеобщее внимание и ласку, высокий пост
своего отца, который позволял ей не знать нужды и отказа буквально
ни в чем. Она поступила, правда, не без помощи родителя, в
педагогический институт и понеслись, как колесо ярмарочной карусе-
ли, студенческие годы.
Влюблялась ли Люся сама когда-нибудь?
Конечно, и в того же Эрика Мирзоянца, и в звезд зарубежной эс-
трады, и в артистов кино. Но все это настолько не всерьез, поверхно-
стно, что, казалось, она просто неспособна на настоящее сильное чув-
ство.
Михаил направился ей сразу. Не только своей статной фигурой -
он имел первый разряд по спортивной гимнастике, но и светлой