"Виталий Владимиров. Колония" - читать интересную книгу автора

дицита, и ее погубили...
- Страшно, - вздохнула в ответ своим мыслям Алена.
- Змей боишься?
- Ой, и змей тоже... Да дело даже вовсе не в змеях... Другого боюсь.
Родители остаются одни... И Юлька с Димкой... И твои.
Юля - Аленина дочка, Дима - ее муж, наш зять. Не наш, конечно, Аленин
только. Естественная, жизнью запутанная ситуация. Действительно, кого из
родных и близких мы покидаем, кого Лена, кого я? За Тамару, мою первую
жену, беспокоиться нечего - она в очередной раз замужем, сын мой Сережка
- в армии, придет через год только, после смерти Наташи недолго прожила
и ее мама Елена Ивановна, Наташин брат Кирилл, бывший мастер спорта,
вшил себе "торпеду" от запоя и, кажется, женился. Родители? О них заду-
мываться и, правда, страшно, что о моих, что об Алениных, им за семьде-
сят. Неизбежное случится, но об этом - молчание и немая молитва: если
можно, то попозже, Господи, ты уже взял к себе Наташу... Одиннадцать лет
я искал и ждал своего счастья, и когда уже совсем потерял надежду, спаси
Бог, нашел Алену. В судьбах наших удивительно много общего: она родилась
в Ленинграде, я - в Пушкине, в один и тот же, тридцать восьмой, довоен-
ный, репрессированный год, оба прошли через голод эвакуации и послевоен-
ных лет, одновременно поступили она - в ГИТИС, я - в Технологический,
дети наши Аленина Юлька и мой Сережка - одногодки, наши родители - почти
ровесники, и отцы наши - тезки, Сергеи.
Когда мы с Аленой женились, Юлька была еще студенткой и переехала
жить в мою однокомнатную квартиру. Потом вышла замуж за Диму и у них ро-
дился Алешка.
Во время собеседования при приеме в Союз Журналистов меня приметил
главный редактор Агентства Печати Новости. Ему нужен был металлург. Вре-
мя было такое - металлургов. Всему - свое время. А потом открылась воз-
можность и я поехал. За рубеж. В короткие. На пять-десять дней. По
объектам экономического сотрудничества. Иногда на подольше - в
пресс-центры международных ярмарок и выставок. Теперь предстояло сменить
Николая Марченко, Мыколу, как мы его звали в нашей редакции, в одной из
азиатских стран.
Отъезд заграницу невольно менял многое в нашей жизни. Так якорь, под-
нятый со дна, тащит за собой годами слежавшийся ил. С нашим отъездом ес-
тественно вроде бы выходило, что дети с Алешкой переберутся в двухком-
натную, тем более, что Аленины родители жили неподалеку от нас - дети
могли им помочь в случае чего да и родители были на подхвате. Все это
верно, все это так, но в душе у меня все восставало против того, чтобы в
нашем доме, в моем доме жили пускай и родные, но все-таки другие. Неуже-
ли мне так и суждено весь век прожить, не имея собственного угла с книж-
ными полками, картинами на стенах и письменным столом? Опять исчезает
мираж стабильности? Много ли человеку надобно для простого человеческого
ежедневного счастья? Мир в мире, интересное дело, свой дом да совет и
любовь в этом доме. Так оно было и есть у нас с Аленой. Но оказывается,
есть еще одно условие для ежедневного счастья - поменьше перемен. Если
сегодня я знаю, что завтра, как и всегда, я поеду к себе в редакцию, а
Алена - в свою театральную студию, что субботу и воскресенье мы проведем
на даче, а отпуск - по турпутевке, то это - мираж стабильности. Переезд,
разлука - из этого не выйти без потерь. Недаром замечено, что нельзя