"Виталий Владимиров. Свое время" - читать интересную книгу автора - Мне нравятся твои стихи, - просто сказала Светлана. - сами запоми-
наются. А новых у тебя нет? - Как-то не до стихов было. Вот киносценарий написал. Фантастический. "Планета пустынь". Про любовь. Со Светланой мы могли часами говорить о прочитанных книгах, виденных фильмах, спектаклях, выставках... Это о ней, о Светлане, кто-то анонимно позвонил Тамаре. - Фантастика? Про любовь? - рассмеялась Светлана. - Не представляю. Так не бывает. - Бывает. В искусстве все бывает, если только оно настоящее. Непод- дельное. - А вот что значит настоящее и ненастоящее искусство? - уже всерьез спросила Светлана. - Разве есть ненастоящее искусство? Это же алогизм. - Пришли. Нам, кажется, сюда, - посмотрел я в бумажку с адресом. По длинным крутым маршам старого дома мы поднялись на третий этаж. Позвонили в высокую дверь. Не сразу загремели засовы, цепочки, замки. Дверь распахнулась, вынеся волну застоявшегося воздуха, запахи кухни, нафталина. В ноги бросился, толкаясь, бесцеремонный лохматый пес. - Той, на место, - лениво шуганул пса невысокого роста мужчина. Лыси- на, волосатая грудь, майка, полосатая шелковая пижама, шлепанцы на босу ногу. - Проходите. Проходите, пожалуйста, - пригласил он. - Мы ждем вас с утра. В комнате неметено, на столе большая черная сковорода, куски хлеба, тарелки с остатками завтрака, чашки с недопитым чаем. Орет телевизор. ножом в руках. Смерила нас, даже не нас, а наши ноги, подозрительным взглядом. - Успокойтесь, тетя, - сморщился, как от зубной боли, лысенький. - Это к папе. С избирательного участка. Сегодня же выборы. местных депута- тов. - Здравствуйте, - сказал я. Тетя, не ответив, развернулась, ушла на кухню. Загремела там кастрю- лями. - Не обращайте внимания, - пожал плечами лысенький, подошел к телеви- зору, уменьшил громкость. - И папа, и тетя плохо слышат, - пояснил он. - Сейчас папу позовем. Он гуляет. На балконе. Папа после смерти мамы очень сильно переживает, забывается, поэтому я звонил, чтобы прислали кого-нибудь. А тетя боится, что я унесу отсюда что-нибудь. А зачем это делать? Я все равно здесь прописан. Папа! Папа!.. Он стал стучать кулаком в балконную дверь. Старик на балконе сидел спиной к окну, на стуле с высокой гнутой спинкой, грудью навалившись на перила, и жадно рассматривал улицу. Резко обернулся, увидел нас. Радост- но, молодо заулыбался. Вошел в распахнутую сыном дверь свежий, розовый. Неожиданно для его возраста очень крепко пожал нам руки. - Вы ко мне? Очень, очень рад. Прошу садиться. Сейчас будем пить чай. Я вас ждал. Ну, рассказывайте. Ах, какие же вы молодые, какие красивые. Что?! А?! Да, да, прекрасно, что вы пришли, как все прекрасно! Вы гово- рите, говорите, пожалуйста, все, все расскажите, это так интересно, ка- |
|
|