"Вайолет Винспер. Синий жасмин [love]" - читать интересную книгу автора

очарована живописностью этого лагеря, но теперь... Солнце стремительно
уходило за горизонт, в воздухе разливалась прохлада; уже совсем скоро
вернется шейх... Она старалась не думать об этом, рассеянно слушая
болтовню женщин, шедших с кувшинами от колодца. Походка их была грациозна,
а браслеты на щиколотках нежно позванивали в такт плавным шагам.
В болезненной вспышке красок умирало заходящее солнце... Природа
хранила в себе все: страсть и жестокость, красоту и печаль.
Последний луч угас, оставив в небе трепещущие, мучительно-алые
штрихи. Ночь наступила почти сразу, и над лагерем зажглись звезды.
В этот момент Лорна заметила, что из пустыни к лагерю мчались трое
всадников в плащах; и вскоре лошади, сверкая серебряной сбруей, влетели в
освещаемое кострами пространство.
Словно ледяная рука сжала сердце Лорны. Несколько секунд она стояла
недвижно, напряженно следя за передовым всадником: как он пришпоривает
вороного коня, как стремительно слетает с него, взмахнув широким плащом.
Вот протянул руку, чтобы приласкать животное, весь день возившее его на
своей спине. Жеребец тихо заржал и положил голову на плечо хозяина.
Куда тот ездил? Что делал в эти долгие часы за пределами лагеря?
Лорна очень быстро поняла все, как только ее взгляд упал на высокую,
внушительную фигуру, а ушей достиг низкий голос, отдающий приказания. Шейх
был хозяином лежащих в дальних пределах поселений горных племен и ездил
туда, чтобы своими глазами проверить все, посетить сельский сход, вынести
приговор нарушителям закона.
Законы, им самим придуманные, не дозволено было никому ни осуждать,
ни нарушать!
Лорна вернулась в шатер, а через минуту пришел и Хасан, чтобы зажечь
лампы. Вскоре они расцвели ярким огнем, и в его шафрановых отсветах стало
заметно, какое у Лорны болезненно-бледное лицо: глаза потемнели от страха,
а сердце готово было выскочить из груди. Из одной лишь только гордости она
подавила в себе желание удрать поглубже в шатер. Нет, когда шейх войдет,
она уже не побежит, не доставит ему удовольствия видеть ее струсившей.
- Я принесу кувшин свежего лаймуна, - произнес Хасан, войдя, как
всегда, неожиданно и тихо. - Хозяин его очень любит.
Взглянув на слугу, Лорна с трудом удержалась, чтобы не заявить ему,
что пристрастия его хозяина интересуют ее не более, чем мотыльки, летящие
из темноты на свет ламп.
- Разумеется, ему захочется пить, - ответила она со сдержанностью,
выдававшей ее внутреннее напряжение.
Хасан поклонился и исчез, оставив девушку одну в освещенном лампами
шатре. Каждая жилочка, каждый нерв в ней были натянуты, как струна. Сунув
руки в карманы бриджей, она напряженно ждала: едва дыша, застыла в центре
ковра, словно беломраморная статуя. Послышалось звяканье шпор; по телу
Лорны пробежала леденящая судорога. Шейх вошел, как всегда, бесшумным,
крупным шагом. На плече лежал плащ, шелковая подкладка которого
отбрасывала алый отблеск на его белую рубашку и бриджи. На ногах были
высокие мягкие сапоги в тон подкладке. Словно языческий бог, стоял он у
входа в шатер, оглядывая ее с головы до ног.
- Прошу прощения за опоздание, - произнес он низким голосом, от
которого нервы у девушки просто завибрировали. - Надеюсь, моя девочка не
слишком огорчена моим поздним возвращением.