"Дон Уинслоу. Зимняя гонка Фрэнки Машины " - читать интересную книгу автора

Фрэнку нравится размышлять о долгом пути волн, которые, зарождаясь
около Японии, преодолевают тысячи миль по северной части Тихого океана,
чтобы разбиться у здешнего пирса.
Любителей поплавать на досках тут хватает. Ловцы губок и всякие
чудаки - эти, их право, сидят на берегу и наблюдают. А настоящие ребята,
охотники, ищут волны повыше. Большие волны, которые с громовыми раскатами
разбиваются у не раз пройденных, хорошо известных мест, чьи названия звучат
как литания во славу серфингистов: Бойл, Рокслайд, Лескумз, Аут-Та-Сайтс,
Бёрд-Шит, Оспрей, Пескис. Они по обе стороны пирса на юг и на север, а
Гейдж, Аваланш и Стабс - дальше вдоль берега.
Фрэнк волнуется, мысленно повторяя названия.
Он знает их все - для него они священны. Их много около пирса - но если
пойти дальше по берегу, литания продолжится. С севера на юг - Биг-Рок,
Рокпайл, Хоспитал-Пойнт, Бумер-Бич, Блэкс-Бич, Сисайд-Риф, Сакаутс, Свамиз,
Ди-Стрит, Тамарак, Карлсбад.
Для местного серфингиста в этих названиях заключено колдовство. Они
больше, чем просто названия - каждое место пробуждает воспоминания. Фрэнк
вырос тут в благословенные шестидесятые, когда морской берег в Сан-Диего был
словно рай, безлюдный, необжитой, без серфингистов и чужаков.
Бесконечное лето.
Казалось, день никогда не закончится, вспоминает Фрэнк, глядя, как
подкатывает волна и разбивается о пирс. Встаешь на рассвете, как теперь, и,
будто проклятый, рыбачишь на отцовской лодке - ловишь тунца. Днем
возвращаешься, и наконец-то можно идти к друзьям на берег. Плаваешь на доске
до темноты, смеешься и несешь всякую чепуху, дурачишься, стараешься показать
себя девчонкам, наблюдающим за тобой с берега. Отличное было время - много
свободы и много пространства. Время виндсерфинга и беззаботности, звучных
гитарных переборов Дика Дейла и песен "Бич Бойз" - они пели о тебе, они пели
о твоей жизни, о твоих славных летних денечках на берегу океана.
А потом молча провожаешь солнце. У них, дружков-приятелей, и их девушек
это было ритуалом, привычным признанием - интересно, в чем? Несколько тихих
почтительных мгновений, когда смотришь, как солнце прячется за горизонтом, а
океан становится оранжевым, розовым, потом красным, и тогда думаешь, до чего
же тебе повезло. Даже ребенком он знал, что быть тут в этот час - чертовское
везение, и, слава богу, ему хватало ума этим наслаждаться.
Когда последний красный луч исчезал с глаз, они все вместе принимались
собирать хворост, чтобы сложить костер и приготовить рыбу, или хот-доги, или
гамбургеры, - короче говоря, все, что могли раздобыть, а потом усаживались
вокруг костра, принимались за еду, и тогда кто-нибудь брал в руки гитару и
запевал "Шлюп Джон Би", "Барбару Энн" или какую-нибудь старую народную
песню, а еще позже, если везло, можно было, прихватив одеяло, убежать
подальше от костра с девчонкой, и уж тогда... От нее пахло соленой водой и
лосьоном для загара, и она позволяла просунуть руку под лифчик купального
костюма, и не было ничего прекраснее этого. Ты мог пролежать с ней всю ночь,
а потом, утром, проснувшись, бегом бежать в док, чтобы не опоздать на
работу, ну, и все сначала.
В те времена он был способен на такое - пара часов на сон, весь день
ловля тунца, потом серфинг, ночные забавы - и как ни в чем не бывало. Теперь
уже не то - теперь стоит недоспать, и все утро не по себе.
Золотые были денечки, думает Фрэнк, и неожиданно на него снисходит