"Поль Уинлоу. Конан и слуги чародея ("Конан") " - читать интересную книгу автора

императором из города потянулась в теплые края знать; в опустевших
роскошных апартаментах оставались только дворецкие да немного стражи - а
это означало, что приходит хорошее время для того, чтобы несколько
облегчить карманы утопающих в золоте толстосумов...
Конан сидел, потягивая вино, и прикидывал в уме, куда имело бы смысл
нанести визит нынешней ночью. Жалованье его тотчас по получении уплывало в
кошели содержателей питейных заведений и к веселым потаскушкам, коими
всегда изобиловал славный Аграпур. И, кроме того - постоянный риск был
нужен киммерийцу не меньше, чем хорошая девка. Без женщин и опасностей
жизнь мужчины тотчас же утрачивает всякий смысл, считал
двадцатичетырехлетний киммериец, и по мере сил старался, чтобы иметь в
достатке и того, и другого. Приветствовалось, разумеется, если риск
завершался хорошим вознаграждением - желательно в звонкой монете.
"Так... Хан Хижрак отправился восвояси позавчера... нет, к нему идти
рано - слуги еще не перепились как следует. Эмира Адраж - нет уже полторы
недели. Вон, вчера ванир - золотых дел мастер говорил, что Адраж взял у
него работу, а денег не заплатил, уехал и даже управляющего не оставил. Вот
и славно. К нему и наведаемся". - Конан досадливо дернул щекой. Тьфу,
пропасть, до чего же тоскливая житуха - он, Конан-киммериец, король воров
Аренджуна и Шадизара, лучший - без хвастовства! - взломщик Аграпура, да что
там Аграпура, всего Турана! - вынужден лезть за пригоршней жалкого золота.
Не за сказочным самоцветом, мечтой магов и королей, не за чудодейственным
талисманом, не за полной ужасных тайн чародейской книгой - за обыкновенным
презренным золотом, которые обращались столовые чаши и кубки, а также тому
подобная чепуха. Нет, нельзя сказать, чтобы киммериец пренебрежительно
относился к деньгам, он-то как раз относился к ним с большим уважением;
однако в голове его густо роились планы разбогатеть за один присест, после
чего прикупить себе небольшое, но уютное королевство, где и можно будет
славно проводить время в промежутках между подобающими для мужчины
занятиями, а именно: войнами. Копить же по грошу - удел труса и скряги.
- Благодарю тебя, Моти, - киммериец поднялся, бросив на прилавок
мелкую серебряную монету.
- Что-то ты сегодня рано, - подивился трактирщик, - Куда ты пойдешь?
Дождь, как из ведра... Да еще и снег вроде как сейчас повалит. Оставайся,
Пила с Зариной сейчас выйдут танцевать...
- А, меня что-то тошнит сегодня от женских животов и ляжек, -
отмахнулся киммериец.
Моти понимающе прищурил один глаз.
- О, прости меня... - он ухмыльнулся. - Ну, как открывается задняя
дверь в трактире, ты, надеюсь, помнишь.
Конан скорчил Моти гримасу и - для острастки, чтобы хозяин таверны не
становился чересчур уж запанибрата, от души хватил кулаком по столу так,
что треснули толстенные дубовые доски.
- Видал? Так что придержи язык, - внушительно произнес киммериец,
вставая и запахивая плащ. Несколько побледневший Моти поспешно кивнул.
Едва Конан захлопнул за собой дверь таверны, как в лицо ему угодил
здоровенный ком рыхлого, тающего, раскисшего снега, как нельзя некстати
свалившегося с крыши. Киммериец выругался и сплюнул. Ночь начиналась - хуже
некуда, вдобавок дождь и в самом деле шел довольно сильный. Завернувшись в
плащ, Конан пустился в путь по темным, залитым водой улицам. Он шел