"Роберт Уилсон. Компания чужаков" - читать интересную книгу автора

всматривался в фокусы апостолов Генерального штаба, пресмыкавшихся у ног
Гитлера и готовых сулить несбыточные чудеса ради одного благосклонного
взгляда вождя. Фосс просился на фронт, Цайтлер отказал и при виде того, как
под кожей лица молодого капитана проступают кости черепа, тоже перешел на
сталинградскую диету. В Растенбурге их прозвали "ходячими трупами".

А позиция Шестой армии оставалась без изменений вплоть до нового, 1943
года. Фосс уже и сам чувствовал, как натянулась на скулах бледная
истончившаяся кожа. Он валялся на кровати, курил, пил ужасный шнапс Вебера.
На стуле перед ним лежали два письма; шахматная доска, на которой он
отслеживал ходы в партии с отцом, давно была убрана. Они перестали играть с
тех пор, как он сдался тогда, в ноябре. Два немногословных письма, от брата
и отца, неразрешимая проблема. Помочь справиться с ней мог только полковник
СС Бруно Вайсс.

Сталинград, Котел
1 января 1943 года

Дорогой Карл,
тебе лучше всех известно наше положение. Я очень благодарен тебе
за попытку доставить нам сосиски и ветчину к Рождеству, но затея была
обречена. Не знаю, удалось ли самолетам даже подняться в воздух. Мы тут мяса
не видели уже много недель. Кребс и Штальшюс добыли сушеной ослятины, так
что Новый год мы худо-бедно отпраздновали. И все же Рождество представляется
мне лучшим, прекраснейшим из всего, что я видел за мою недолгую карьеру в
армии. Трудно представить себе, какие доброта и нежность (да, нежность, я
долго искал подходящее слово) открываются в людях в этих невыносимых
условиях. Они дарили друг другу самое ценное, последнее свое достояние, а
если им нечего было отдать, мастерили поделки из осколков металла, вырезали
из подобранных в степи костей. Какое чудо - непомраченный дух человека!
Глазер пытался снова запихать меня в госпиталь (я весь пожелтел, и ноги
сильно опухли, не могу сам передвигаться), но я отказался. Из всех
разновидностей ада эту мне хотелось бы видеть меньше всего. О том, что
творится в наших госпиталях, я тебе не писал, но ты наверняка кое-что
слышал.
Я прислушиваюсь к разговорам своих людей, вижу, как меняется их
настроение. До Нового года они верили, что фюрер их спасет. Возможно, в
глубине души надеются и сейчас, но вслух об этом не говорят. Мы смирились со
своей судьбой, и - не удивляйся! - мы бодры и веселы, потому что, как ни
дико это звучит в подобных обстоятельствах, мы - свободны.
Неизменно любящий тебя брат

Юлиус

Карл перечитывал это письмо снова и снова. Прежде его брат не увлекался
тонкостями психологии, обнаружить великодушие человека перед лицом смерти
для Юлиуса - откровение. Нестерпимо, омерзительно: чтобы спасти брата,
придется подыгрывать Вайссу.

Берлин