"Роберт Чарльз Уилсон. Джулиан (Рождественская история) " - читать интересную книгу автора

исходило ощущение благородства, не важно, сидел он на лошади или шел пешком.
Его лицо излучало доброту. Всегда.
- Ты сегодня рано выехал, Адам Хаззард. Что тебе понадобилось так
далеко от дому в столь ранний час?
- Ничего, - ответил я и покраснел. Существовало ли на свете слово, еще
громче вопиющее о том, что оно пыталось скрыть? При нынешних обстоятельствах
"ничего" казалось признанием во всех смертных грехах, поэтому я поспешно
добавил: - Не мог заснуть. Подумал, может, белку подстрелю или еще чего. -
Это объясняло, почему к седлу приторочена винтовка, и по крайней мере такое
истолкование несло на себе хотя бы отпечаток правдоподобия: белки еще бегали
по окрестностям, воруя последнее, прежде чем уйти в лес на зимние месяцы.
- В сочельник? - спросил Бен Крил. - К тому же в рощах на территории
поместья? Надеюсь, Дунканы и Кроули не услышат об этом. Они очень ревностно
относятся к своим деревьям. И уверен, выстрелы потревожили бы их в такой
час. Богачи и жители Востока предпочитают спать за полдень, как правило.
- Я не стрелял, - пробормотал я. - Я прежде подумал.
- Ну что ж, замечательно. Мудрость победила. Ты же направляешься в
город, я так полагаю?
- Да, сэр.
- Пожалуй, я составлю тебе компанию.
- Будьте так любезны. - Едва ли я мог сказать иначе, не важно, что мне
очень хотелось остаться наедине со своими мыслями.
Наши лошади ехали медленно, неуклюже ступая из-за снега. Бен Крил
надолго замолк, а потом произнес:
- Тебе не нужно скрывать свои страхи, Адам. Я знаю, что тебя тревожит.
На секунду в моей голове мелькнула жуткая мысль: неужели он проследил
за мной в поместье и видел Сэма Годвина, завернутого в свои ветхозаветные
одежды? Вот скандал бы был! (А потом я подумал, что именно такого скандала
Сэм опасался всю свою жизнь. Это даже хуже, чем принадлежать к Церкви
Знаков, ведь в некоторых штатах еврея могли оштрафовать или посадить в
тюрьму за исповедание своей веры. Я не знал, так ли в Атабаске, но опасался
худшего.) Тем не менее Бен Крил говорил о призыве, а не о Сэме.
- Я уже побеседовал об этом с несколькими мальчиками из города, -
сказал он. - Ты не одинок, Адам, если интересуешься, что значит это военное
движение и каковы будут его результаты. И признаю, твой случай уникален. Я
присматривал за тобой. Издалека, естественно. Вот здесь остановись
ненадолго.
Мы добрались до подъема дороги, до обрыва над Сосновой рекой, и теперь
смотрели на юг, с высоты взирая на Уильямс-Форд.
- Взгляни на это, - задумчиво протянул Бен Крил. Он взмахнул рукой, как
будто желая захватить не только скопление зданий, но и пустые поля, мутную
реку, колеса мельниц и даже хибары рабочих-контрактников внизу. Неожиданно
долина одновременно показалась мне живым существом, вдыхающим холодный
воздух, выдыхающим густой пар, и портретом, застывшим в голубоватой зимней
дымке. Укорененной в земле, как дуб, и хрупкой, как елочный шарик. -
Посмотри на это, - повторил Бен Крил. - Посмотри на Уильямс-Форд, столь
привольно раскинувшийся там внизу. Что это, Адам? Больше чем просто место, я
так думаю. Это образ жизни. Сумма всех наших стараний. Это то, что наши отцы
дали нам, а мы передадим сыновьям. Здесь мы похороним наших матерей, и здесь
же упокоятся наши дочери.