"Роберт Чарльз Уилсон. Джулиан (Рождественская история) " - читать интересную книгу автора

так как слышал истории о жизни в Нью-Йорке, где пребывал президент, от
которых волосы встали бы дыбом даже у самого законченного циника. Но какое
отношение они имели ко мне? Или даже к Джулиану? Мы же всего лишь дети.
Эх, каким же я был наивным!

IV

Дни стали короче, День благодарения пришел и ушел, потом пролетел
ноябрь, а в воздухе закружился снег - по крайней мере, воздух стал пахнуть
по-другому, - когда в Уильямс-Форд прибыли пятьдесят кавалеристов из резерва
Атабаски, эскорт для примерно такого же числа агитаторов и выборщиков.
Довольно много людей просто ненавидят зиму в Атабаске. Я не из их
числа. Я не против холода и тьмы, пока есть угольный нагреватель, спиртовая
лампа для чтения долгими ночами и пшеничные пироги с головкой сыра на
завтрак. Подходило время Рождества - одного из четырех всеобщих христианских
праздников, одобренных Доминионом (остальные три - Пасха, День независимости
и День благодарения). Из них мне всегда больше всех нравилось Рождество.
Дело даже не в подарках, которые обычно не отличались роскошью (хотя в
прошлом году я получил от родителей договор на аренду дульнозарядки, чем
необычайно гордился), и не в духовной сущности праздника, мысли о которой, к
стыду моему, редко приходили мне в голову, и думал я о ней только на
церковных службах, когда ничего другого не оставалось. Мне нравилось общее
впечатление от холодного воздуха, выбеленного морозом утра, сосновых и
падубных венков, прибитых к двери, клюквенно-алых полотнищ, радостно
плещущихся над главной улицей на холодном ветру, рождественских песен и
гимнов - всего захватывающего дух противостояния с зимой, когда люди
одновременно отвергали наступающие холода и подчинялись им. Я любил
размеренность рождественских ритуалов, их отлаженность, когда, подобно
часовому механизму, каждый зубчик на колесе времени задействован с тончайшей
аккуратностью. Это успокаивало, говорило о вечности.
Но тот год полнился дурными предзнаменованиями.
Войска резервистов вошли в город пятнадцатого декабря. По всей
видимости, их прислали к нам на время президентских выборов. Национальные
выборы в Уильямс-Форде уже давно стали формальностью. К тому моменту, как
горожане голосовали, все уже было решено в более населенных восточных
штатах, причем это если на выборы выдвигалось больше двух кандидатов, что
случалось редко. Последние шесть лет ни один человек и ни одна партия не
претендовали на пост президента, и нами вот уже тридцать лет правил Комсток.
Выборы стали неотличимы от простой процедуры одобрения.
Но никто не возражал, так как они сами по себе стали весомым событием,
практически цирком, с обязательным прибытием выборщиков и агитаторов, у
которых всегда имелось в запасе хорошее шоу.
В этот год - слух пошел из самого поместья и теперь разнесся повсюду -
в Доминион-Холле должны были показать кино.
Я никогда не видел никаких фильмов, хотя Джулиан описывал их мне. Он
смотрел их в Нью-Йорке еще ребенком, и когда его охватывала ностальгия -
жизнь в Уильямс-Форде иногда казалась слишком спокойной моего другу, - то
начинал вспоминать именно о них. Поэтому, как только официально объявили,
что в ходе предвыборной агитации покажут кино, мы оба пришли в восторг и
договорились встретиться в Доминион-Холле в условленный час.