"Колин Уилсон. Метаморфозы вампиров-2 (Космические вампиры. Книга 3)" - читать интересную книгу автора

- Ладно, - Крайски покорно пожал плечами. - Полчаса.
Облегчение от этих слов охватило неимоверное. Встреча с женщинами-
груодами в теперешнем состоянии - перспектива мало заманчивая.
Долина хотя и была залита светом, в самой низине воздух пока еще не
прогрелся. Журчащий понизу ручеек наполовину был покрыт льдом, вытекал он из
скважины в холме. На прихваченной инеем жесткой траве лежать было
невозможно, но, пройдя немного вдоль ручья, Карлсен у истока набрел на
толстый мох, похожий на синий бархат. Нагнувшись, пощупал: и вправду мягкий,
вот удача-то. Распластавшись на спине, он закрыл глаза.
- Я тут рядом поброжу, - сказал Крайски.
Карлсен кивнул, уже разморенно.
Но через несколько минут резко очнулся. Оказывается, безопасность
чувствовалась лишь в присутствии Крайски, стоило остаться одному, и ее как
не бывало. Карлсен открыл глаза навстречу серому небу, и нахлынула вдруг
безмерная тоска по дому: ужасно тянуло обратно на Землю. Бескрайность
Вселенной пугала, выбивая точку опоры из-под такой пустячной, погрязшей в
себе безделицы, как человеческий род. Как-то разом, вдруг он почувствовал
себя невыразимо одиноким, заброшенным.
Понятно, причиной здесь было утомление - следствие только что пережитой
опасности. Вместе с тем, напряжения и угнетенности это не снимало. Как ни
внушай себе, что это глупо, страх все равно остается.
Он повернулся на бок и попытался расслабиться, прогнав все мысли и
слушая единственный в долине звук - звонкое журчание воды. Оно чем-то
напоминало Землю, а потому успокаивало. Хотя и здесь крылось какое-то
различие. Чего-то словно не хватало: какой-то земной размеренности, гладости
шума.
Или это просто чудится? Карлсен из любопытства пошевелился на спине и
наклонил голову, чтобы лучше слышать. В чем различие? Может, лед на
поверхности дает странно металлический отзвук, сродни колокольцам? Или вода
течет через какой-нибудь полый камень? Карлсен, сев, вгляделся в ручей.
Глубиной буквально с дюйм, на дне розовые камешки в медно-зеленую крапинку,
задумчиво вьются в струях нити синих водорослей. Лед под солнцем начинал уже
подтаивать, обламываясь слоинками слюды.
Снова закрыв глаза, Карлсен внезапно уловил сходство звука со
стрекотанием печатающей машинки - не сам по себе звук, а его распределение.
У машинки стрекот механический, но если вслушаться, непременно станет
заметна постоянная перемена в звучании - из-за того, что слова чередуются по
длине. Примерно как в музыке: ритм кажется ровным, а мелодический рисунок -
нет. Именно эта неровность, подобно речевому потоку, дает ощущение
связности.
Воздух постепенно прогревался, размаривало. Смежив веки, шум воды
Карлсен воспринимал с каким-то отрадным чувством, словно слушал фугу Баха в
великолепном, точном исполнении. Сознание незаметно изникало, сменяясь
умиротворенностью, что иной раз навевается наступающим сном. Вместе с тем
звук воды по-прежнему проникал в его дремоту, постепенно донося, что он и
есть некий язык, причем, поддающийся пониманию. А доносил он своим шумом не
то историю, не то сказку, и впечатление было, что началась она задолго до
того, как в нее вслушаться.
Ощущение связной речи было настолько сильным, что Карлсен вклинился с
вопросом: