"Роберт Уилсон. Тайные убийцы ("Хавьер Фалькон" #3) " - читать интересную книгу автора

отпечатки, - добавил Хорхе.
Фалькон переписал себе адреса с конвертов, и они разошлись. Он пошел к
машине, по пути сдирая с себя маску. Она не пропускала в его носоглотку вонь
городских отходов, и его орган обоняния не успел устать от этого запаха.
Упорный скрежет экскаваторов заглушал карканье стервятников, темными тенями
кружащих в белесом небе. Даже для бесчувственного трупа это было слишком уж
печальное место последнего пристанища.
Младший инспектор Эмилио Перес сидел на багажнике патрульной машины,
болтая с еще одним сотрудником отдела расследования убийств - Кристиной
Феррерой, бывшей монахиней. Перес, крепкий темноглазый парень, похожий на
красавца-киногероя из matinee [Кинофильмы, показывающиеся на дневных сеансах
(фр.). Билеты на такие фильмы стоят дешевле.] тридцатых, казалось,
принадлежит к другому виду человеческих существ, нежели эта маленькая
блондинка. Эта молодая женщина, с виду довольно простоватая, стала работать
в отделе убийств четыре года назад, после приезда из Кадиса. Но если Перес и
действовал, и мыслил медленно, то неутомимая Феррера схватывала все на лету
и отличалась великолепной интуицией. Фалькон дал им адреса, которые
переписал с конвертов, перечислил вопросы, которые он хотел бы задать, и
Феррера повторила их, прежде чем он успел договорить.
- Они зашили его в саван, - сообщил он Кристине Феррере, когда та
направилась к машине. - Аккуратно отрезали ему кисти рук, сожгли ему лицо,
сняли с него скальп, но при этом зашили его в саван.
- Наверное, они думали, что таким образом оказывают ему некоторое
уважение, - предположила Феррера. - Как когда кто-то умирает на море. Или
при массовых захоронениях после катастроф.
- Уважение, - повторил Фалькон. - Сразу после того, как они проявили к
нему предельное неуважение, отняв у него и жизнь, и личность. В этом есть
какая-то ритуальная безжалостность, вы не находите?
- Может быть, у них это было что-то религиозное, - согласилась бывшая
монахиня, иронически поднимая бровь. - Вы же знаете, во имя Божье
совершается много ужасных вещей, старший инспектор.
Фалькон поехал обратно в центр Севильи. Все вокруг было залито странным
желтоватым светом: огромная грозовая туча, зародившаяся над горами
Сьерра-дель-Аракена, наползала на город с северо-запада. По радио сообщили,
что вечером ожидаются проливные дожди. Вероятно, это будет последний дождь
перед долгим жарким летом.
Сначала он подумал, что причина его раздражения - та физическая и
душевная встряска, которую он испытал утром при столкновении с Консуэло. А
может быть, виноваты перепады атмосферного давления? Или эта взвинченность
осталась после созерцания раздувшегося трупа на свалке? Стоя на светофоре,
он вдруг осознал, что все это коренится гораздо глубже. Он инстинктивно
чувствовал, что происходящее знаменует собой окончание прежних времен и
зловещее начало чего-то нового. Этот труп, который невозможно опознать, стал
чем-то вроде невроза или уродливой опухоли, заставляющей совесть города
заговорить, признавшись в еще более чудовищных ужасах, спрятанных от
взгляда. Его тревожило ощущение именно такого ужаса - способного смущать умы
и души, переворачивать жизни.
Когда он после нескольких встреч с судьями в Edificio de los Juzgados
[Здание суда (исп.).] вернулся в управление полиции, было уже семь часов, и
вечер, казалось, наступил слишком рано. В наэлектризованном воздухе висел