"Жаклин Уилсон. Уроки любви (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Ты будешь яйцо, Пру?
- Нет, папа, спасибо.
- Тебе надо набираться белка. Ты слишком мало ешь, в отличие от твоей
толстухи-сетрицы.
- Папа, не называй Грейс толстухой, она очень обижается.
- Не учи меня, как мне разговаривать с собственной дочерью, мисс. -
Отец слегка шлепнул меня, а потом потрепал по плечу, чтобы показать, что он
шутит. Он нагнулся над моей картинкой. - Неплохо, дочка.
"Неплохо" - это у отца высшая похвала. Я невольно просияла.
- Тебе, видимо, понравилось в Национальной галерее, - гордо сказал
отец.
- Там было чудесно! Папа, ты правда думаешь, что я хорошо рисую?
- Ты сама знаешь, что хорошо. Вообще-то я надеюсь на твою помощь, когда
ты немного подрастешь. Ты могла бы нарисовать суперобложку для моего magnum
opus.
С самого рождения я знала, что папа пишет так называемую книгу. По всей
квартире валялись отдельные листы, неоконченные главы, напечатанные на
старой пишущей машинке и покрытые густой сетью исправлений. Я несколько раз
пыталась прочесть то один, то другой кусок, но ничего не могла понять.
Похоже, это была всемирная история, в которой основное внимание уделялось
нашему городку Кингтауну и тем изменениям к худшему, которые произошли в нем
за последние тридцать лет.
Мама благоговейно собирает разбросанные страницы, как будто это
скрижали с десятью заповедями, дарованные Богом. Она тоже называет их magnum
opus - без тени иронии. Когда Грейс была помладше, она думала, что папа
пишет о мороженом "Магнум" и очень интересовалась этим сочинением, пока я ей
не объяснила, что magnum opus значит по-латыни "великое произведение".
Сейчас мы с ней шутим, что отец пишет энциклопедию мороженого, и сочиняем
новые главы, охватывающие самые экзотические варианты.
Я решила, что расскажу Грейс о папиных планах и нарисую обложку,
которая ее повеселит. Отец будет изображен посреди нашего магазина с порцией
"Магнума" в одной руке и вафельным рожком - в другой, а по сторонам от
него - мы с Грейс с подносами, на которых громоздится мороженое всевозможных
сортов.
Отец неправильно истолковал мою улыбку.
- Я не шучу, Пруденс, - сказал он. - Я думаю, настанет день, когда это
действительно будет тебе по силам.
Я набрала в грудь побольше воздуха. Нельзя упускать такой случай!
- Мне, может быть, надо немного подучиться, - сказала я самым небрежным
тоном.
Отец высоко поднял брови и вздохнул:
- Ни в какой дурацкий художественный институт ты не пойдешь. Сколько
раз я должен повторить, чтобы до тебя дошло? Ну не смотри на меня с таким
убитым видом! В свободное время можешь рисовать сколько угодно. Тем более
сейчас в художественных институтах и живописи-то не учат. Они там носятся с
какими-то цементными блоками и чучелами животных и выдают всю эту фигню за
творчество.
Возражать не стоило. Я сосредоточенно разглядывала свою картинку с
Товией и ангелом. Они сочувственно улыбались мне розовыми акварельными
губами.