"Жаклин Уилсон. Девочка-находка (Повесть) " - читать интересную книгу автора

появилась вновь. В руке у нее был ботинок. Она разбила окно, схватила меня и
вытащила наружу. Когда хозяин прибежал на звон, мы уже прыгали через забор.
В моих волосах запутались осколки стекла, руки кровоточили - я содрала их о
дверную задвижку, - но мы сумели выкрутиться. На этот раз. Я со страхом
думала, что за этим разом последует новый, а затем еще и еще.
Я не просто боялась попасться. Я с ужасом думала о том, что качусь
прямиком в ад, как все воры. Мамочка воспитала меня так, что кража
виноградинки с лотка казалась мне смертным грехом. Когда она обнаружила мой
проступок, то отчитала так, что ночью я не могла спать, боялась, что черти
заберут меня прямо во сне. Я стала расхитительницей винограда, и всю
оставшуюся жизнь мне следовало расплачиваться за этот поступок.
А затем я чуть не убила Перл, и меня поместили в интернат для трудных
детей. Я стала такой же, как они.
Думаю, у меня не было выбора. С Джиной нельзя было спорить. На Джину
нельзя было пожаловаться. Да и жаловаться, в общем-то, было некому.
Воспитатели постоянно менялись. Приехала новая сотрудница, поругалась с
Венецией, Венеция ударила ее по лицу. Та дала ей ответную пощечину и уехала,
пробыв у нас всего час - своеобразный рекорд даже для нашего приюта.
Билли продержался дольше всех, но он боялся Джину и ее шайку. Он боялся
всех, даже меня. Я научилась смотреть ему в глаза, расширяя зрачки так, что
они едва не лопались. Он отводил взгляд. Он читал мое дело. Должно быть, он
думал, что я выбрала его своей новой жертвой.
Лулу была доброй и по-своему заботливой, но очень рассеянной. Она
кивала и смотрела на тебя, но все время думала о Бобе, своем парне, который
приходил к ней по ночам и оседал перед телевизором. Они носили одинаковые
футболки. На одной было написано: "Я люблю Боба", на второй - "Я люблю
Лулу". Когда его не было рядом, Лулу казалась отрешенной, словно настроенной
на его невидимую волну.
Я стала тихоней. Я молчала в приюте и в школе. Я устала заводить новых
друзей и осталась одна. На переменах я пряталась в туалете. На уроках не
говорила ни слова. Гораздо удобнее, когда тебя считают тупицей, неспособной
ответить на простейший вопрос. Более того, я чувствовала себя тупицей. Я
жила как в тумане, потому что не успевала выспаться. Джине, Венеции и
Райанне было проще. Они ходили в школу пешком и могли прогуливать, а меня
возили в приютском автобусе. На обеих его сторонах было изображено по солнцу
и написано: "Приют "Солнечный берег"". Кто-то подписал краской из
баллончика: "Для слабоумных". Я чувствовала себя замаранной этой алой
краской.
Раз в неделю меня водили к странной даме, в кабинете которой было
множество игрушек. Я думала, она учительница и ведет дополнительные занятия,
но теперь я понимаю, что она была кем-то вроде психиатра. В приюте хотели
выяснить, кто я - злостная преступница или слабоумная дурочка, как считали
мои одноклассники.
Я не знала, что хуже. Я считала себя злостной преступницей. Мне часто
снилась Перл, и каждый раз я заново сталкивала ее с лестницы. Теперь я стала
еще и воровкой. Вместе с Джиной я ночь за ночью грабила дома. Соседи начали
что-то подозревать. Приезжала полиция, задавала вопросы. Я чуть не намочила
штаны, увидев людей в форме, но Джина вела себя как ни в чем не бывало. На
все вопросы пожимала плечами и удивленно хмыкала. Венеция и Райанна тоже
держались уверенно.