"Тед Уильямс. Война Цветов " - читать интересную книгу автора

беспокоиться.
- Тео...
- Да наплевать мне. Скажи им, что я ухожу. Все, отвали.
Он положил трубку так, словно дверь захлопнул. Ему хотелось плакать, но
он себе не позволил. Дурак, дурак, дурак.
Звонок Кэтрин на следующий день принес ему переживания иного рода.
Кто-то сказал ей, что у них происходит, - Тео сам раз десять перебарывал
желание позвонить ей, как пьяница перебарывает стремление зайти в ночной
магазин, и вот услышал ее голос. Но теперь в нем появилось нечто новое,
некая дистанция, словно Кэт подготовилась заранее, как это делают врачи в
клинике, надела хирургические перчатки и маску.
- Я очень, очень огорчилась, услышав про твою маму, Тео.
- Да, это тяжело. Для нее, я хочу сказать.
Она спросила, как он справляется, выслушала его краткий отчет о
леденящем ужасе их будней, сообщила кое-что о себе - о повышении на работе,
о фильме, который ей понравился, - но весь этот разговор имел весьма
прозрачный подтекст: "Я звоню исключительно из чувства человеколюбия. Не
вздумай ничего себе вообразить".
Он и не воображал. Воображение у него больше не работало.
Закончив свое па-де-де с Кэтрин, он почувствовал себя совершенно
пустым, будто что-то выело его изнутри, оставив от прежнего Тео одну только
кожу. Мать сидела, запрокинув голову на спинку дивана, но глаза у нее
оставались открытыми. Телевизор не работал. Последнее время путешествие по
карте своей болезни так поглощало ее, что она не трудилась больше его
включать.
- Пора мне ехать в больницу, - сказала она, услышав, как он вошел.
- Мы там уже были утром, забыла?
Она чуть-чуть качнула головой, словно боясь, что та отвалится от более
резкого движения. Тео видел, что сегодня она чувствует себя особенно
скверно.
- Я хочу сказать, что мне пора лечь туда насовсем.
Что-то холодное сжало ему внутренности.
- В этом нет необходимости, мама. Нам и дома хорошо, разве нет?
Она закрыла глаза.
- Ты все делаешь, как надо, Тео. Ты хороший сын. Но доктор тоже так
думает. Не могу я больше.
- Что не можешь?
- Соблюдать свою часть договора. Я устала. Мне плохо. Хочу отдохнуть.
- Ты и здесь могла бы...
- Не хочу, чтобы ты таскал меня на руках, как уже несколько раз делал.
Не хочу, чтобы родной сын горшки за мной выносил. Не допущу я этого.
- Но...
- Все. Время вышло.

Так началась последняя, заключительная стадия пути под уклон, по-своему
не менее страшная, чем картины, которые представлял себе Данте. Только вот
благостного видения в конце не будет, с мрачной уверенностью думал Тео. Не
будет сияющего града - ничего, кроме белого больничного коридора.
Он чувствовал, что мать уходит от него, улетает, как луна, которая
сорвалась с орбиты и скоро исчезнет в темных пространствах космоса. Он сидел