"Тед Уильямс. Война Цветов " - читать интересную книгу автора

Тео открыл, что в краю смерти говорят на другом языке. Выкидыш Кэт тоже
был окружен загадочными терминами, но Тео даже не предполагал, сколько здесь
неизведанных возможностей. Во-первых, они имели дело не с раком и не с
опухолью, а с аденокарциномой. Мать не просто обследовали, ей делали
лапароскопию или ретроградную эндоскопическую холангиопанкреатографию - это
последнее словечко даже на доске для скрэббла не уместишь. Что касается
лечебных процедур, то этим таинствам - гемцитабину, флюороурасилу,
паллиативному шунту и химической спланхникэктомии - позавидовали бы даже
друиды. Порой дымовая завеса рассеивалась: человек в белом халате, склонясь,
выдыхал "перкутанный радиологический сброс желчи" и пропадал снова. В жизни
Тео, в их общей с матерью жизни - но мать все больше отдалялась от него за
пеленой обезболивающих средств - словно вырыли большой котлован, в который
беспрестанно сбрасывали кузова греко-латинских терминов, грохочущие лавиной
непонятных и все же внушающих ужас звуков.
"Неоперабельно" - одно из самых страшных сочетаний, "метастазы" -
страшнее всего.

С работы, конечно, пришлось уйти, хотя у Хасигяна хватило доброты
сказать, что он сможет вернуться, когда захочет. Мать, бережливая по натуре,
скопила кое-что из мужниной пенсии и социального страхования - этого хватало
на ипотечные выплаты и на питание, тем более сама она теперь почти ничего не
ела, как Тео ее ни упрашивал. Его это так беспокоило, что он даже попросил
Джонни принести немного высококачественной травы, и мать после долгих
уговоров , согласилась покурить.
- Хотите сделать из меня наркоманку вроде вас самих, - устало шутила
она, держась за волосатую руку Джонни. Это и правда могло быть смешно - они
с Джонни еще долго бы вспоминали, "как мать накурилась", - если бы не желтая
кожа Анны, не синяки под глазами, не шарф, которым она всегда теперь
повязывалась, потому что волосы после химиотерапии лезли клочьями. Она
только что прервала курс гемцитабина, заявив в приливе упрямой решимости:
"Это все равно не поможет, а лысой я умирать не хочу".
Марихуана не оказала эффекта, на который Тео надеялся. Первый опыт
матери прошел гораздо хуже, чем Тео приходилось наблюдать даже у самых
мнительных новичков. Она плакала, стонала и говорила что-то про ночь, "когда
малыша забрали". Тео не мог понять, о чем это она - может, о выкидыше Кэт? А
может быть, ей вспомнилось что-то из собственной жизни, думал он, обнимая
ее, неловко гладя по спине и стараясь не думать о том, как она исхудала.
Просто поразительно, как мало он знал о жизни матери до того, как сам
появился на свет.
Когда худшее миновало, она почувствовала себя совсем разбитой и есть,
конечно, не захотела. Тео в конце концов уложил ее в постель. Джонни, уходя
домой, сокрушался и обещал подобрать "что-нибудь помягче", чтобы попробовать
еще раз. Но Тео, глядя, как всхлипывает мать в беспокойном сне, знал, что
проб больше не будет. Трудно сказать, чем была отрешенность ее последних
недель - отказом от борьбы или мужеством, но он не хотел лишать ее этого еще
раз.

- Я хочу, чтобы ты продал дом, - сказала она как-то утром, когда они,
как обычно, ехали в клинику: несколько часов процедур для нее, потрепанные
журналы и кофе в комнате ожидания для него.