"Конни Уиллис. Письмо от Клири (Авт.сб. "Неразведанная территория")" - читать интересную книгу автора

дорога почти вся замерзла, но здесь, внизу, снег еще таял, и вода сбегала
в стороны большими ручьями. Я ступила носком ноги в грязь и сразу утонула
на добрых полдюйма. Шагнув назад, я стерла след рукой, вытерла руку о
джинсы и стала думать, что делать дальше. У отца такой же пунктик насчет
следов, как у мамы насчет моих рук, но еще хуже будет, если я не вернусь
засветло. Тогда он даже может запретить мне ходить на почту.
Стич уже дошел до такого состояния, что готов был залаять. Он обмотал
провод вокруг шеи и затягивал его все сильнее.
- Ладно, - сказала я. - Сейчас.
Я прыгнула насколько смогла далеко в один из ручьев, добралась до Стича
и оглянулась, чтобы удостовериться, что мои следы смыло водой. Вызволив
Стича, я отбросила конец оборвавшегося провода на край дороги, к столбу, с
которого он свисал. Но Стич все равно, возможно, запутается в нем в
следующий раз.
- Глупая собака, - сказала я. - Теперь быстро! - И я бросилась бегом к
обочине и вверх по холму в своих мокрых хлюпающих кроссовках. Стич
пробежал метров пять и остановился, обнюхивая дерево.
- Быстро! - крикнула я. - Темно становится. Темно, Стич!
Он пулей пронесся мимо меня с холма. Я знаю, что собакам это не
свойственно. Но Стич боится темноты. Иногда я говорю ему: "Для собак
паранойя - это убийца номер один", но сейчас я хотела только, чтобы он
бежал быстрее, пока у меня совсем не замерзли ноги. Сама я тоже побежала,
и к подножию холма мы добрались почти одновременно.
У дороги к дому Талботов Стич остановился. Наш дом был всего в сотне
футов от этого места на другой стороне холма. Он стоит в низине,
окруженный холмами со всех сторон, и так глубоко и хорошо спрятан, что вы
никогда бы его не нашли. Из-за холма Талботов не видно даже дыма из нашей
трубы. Через их участок, немного срезав, можно пройти лесом к нашему
заднему крыльцу, но я никогда там теперь не хожу.
- Темно, Стич! - строго сказала я и снова побежала. Стич держался
рядом.
К тому времени, когда я добралась до въезда на наш участок, пик Пайка
уже окрасился розовым цветом. Стич, наверно, раз сто успел задрать ногу у
ели, пока я не затащила его на место. Это действительно большая ель.
Прошлым летом отец и Дэвид срубили ее, а потом сделали все так, как будто
она сама упала поперек дороги. Она совершенно закрывала то место, где
дорога сворачивает к нашему дому, но ствол ее весь в занозах, и я опять
поцарапала руку, причем там же, где и всегда. Замечательно!
Удостоверившись, что ни я, ни Стич не оставили на дороге следов (если
не считать тех, что Стич всегда оставляет, - другая собака нашла бы нас в
два счета, и, может быть, именно так Стич оказался у нас на крыльце: он
учуял Расти), я бросилась под прикрытие холма. Стич не единственный, кто
начинает нервничать с приходом темноты. Да и ноги у меня уже заболели от
холода. Стич в этот раз вел себя действительно беспокойно. Он не
остановился, даже когда мы оказались перед домом.
Дэвид как раз нес с улицы дрова, и я с одного взгляда определила, что
он опять напилил слишком длинные поленья.
- Только-только успела, - сказал он. - Семена принесла?
- Нет, - ответила я. - Но я принесла кое-что другое. Для всех.
И я побежала в дом. Отец разматывал на полу гостиной пластиковую