"Тимоти Уилльямз. Черный август " - читать интересную книгу автора

поджаренный местной фирмой "Мока Сирс", в толстостенной фарфоровой чашке с
двумя чайными ложечками сахарного песку.
Когда Тротти поднимался из кресла и выходил из кабинета, начальник
квестуры разговаривал по телефону. Он, махнув рукой, проговорил: "Выбросьте
Сан-Теодоро из головы" и вновь обратился к радиотелефону.
Тротти гадал, кто мог сварить ту кофейную жижу, которой угостил его
начальник - и угостил в превосходном французском костяном фарфоре. Глотку
ему словно натерло песком.
Когда он откашливался, блондинка за письменным столом, которая сидела
здесь уже с год, а Тротти до сих пор не знал даже ее имени, подняла на него
глаза. Широкая улыбка ее осталась без ответа.
Он не пошел к себе в кабинет, а прошмыгнул мимо пластмассовых
папоротников, вызвал лифт (во время ремонта никто не обратил внимания на
выгравированный на алюминии серп и молот) и спустился вниз под звуки
свирели, лившиеся из громкоговорителей.
Чтобы избавиться от горечи, он положил в рот еще один леденец. У лифта
его остановил Токкафонди, только что вышедший из тихого полумрака зала для
оперативных совещаний.
- Комиссар Тротти!
- Как насчет чашки кофе, Токка?
Токкафонди был совсем мальчишкой. В квестуре он был одним из тех
немногих, кто по-настоящему нравился Тротти.
Уголовную полицию наводняли южане, но даже те полицейские, которые
родились где-нибудь севернее Флоренции, зачастую перенимали у южан их
манеры и манерность. Токкафонди приехал с другого берега По - оттуда, где
начинались Апеннины, а вино было крепким и вкусным. Токкафонди говорил на
том же диалекте, что и Тротти, расцвечивая свой итальянский словами, от
которых пахло свежим сеном, полентой <Каша из кукурузы.> и дымом костров.
Он напоминал Тротти тех молодых людей, которых он знал сорок лет назад, -
парней в красных шарфах, всегда готовых весело улыбнуться. Парней со
старыми винтовками и неодолимым оптимизмом. Сорок лет назад, когда все было
так просто, задолго до этой нынешней тоски. Тогда люди думали о том, как бы
выжить, где бы поесть и кого еще убили фашисты. А не о том, какой из сорока
каналов смотреть по телевизору. Или какой флюоресцирующий рюкзак лучше
всего подойдет для езды на велосипеде по горным дорогам.
Токкафонди был прирожденным оптимистом. Улыбка не сходила с его лица.
И в своем довольно юном возрасте он еще не утратил иллюзий насчет важности
полицейской службы. Работа доставляла ему удовольствие и позволяла
чувствовать собственную полезность. У него была нескладная скошенная
голова, большие глаза и большие руки крестьянина. Его крепко сбитое тело с
трудом втискивалось в летнюю форму. Подкладка его кобуры для пистолета была
грязно-белого цвета. Берет едва держался на макушке большой головы.
- Вы были на Сан-Теодоро прошлой ночью, комиссар?
Тротти кивнул.
- Пойдем выпьем кофейку - настоящего.
Молодой полицейский покачал головой:
- Нужно ехать на реку. Почему бы и вам с нами не поехать?
- Да не убежит твоя работа, - Тротти перешел на диалект, - никто
никуда не денется. А мне нужно выпить кофе.
Громкий возглас: