"Чарльз Уильямс. Война в небесах " - читать интересную книгу автора

Может быть, на нее подействовал разговор со следователем, а может, ее
внимание и впрямь обострилось, но во вторник трое, нет, даже четверо
посетителей не укрылись от ее бдительного взора. В издательстве рабочий
день заканчивался в шесть часов, а около половины пятого секретаршу одарил
благосклонной улыбкой мистер Персиммонс-старший и тяжело прошагал в сторону
кабинета сына. Примерно в четверть шестого в коридоре возникло слабое
сияние - явилась Барбара Рекстоу с сыном Адрианом, довольно редкие
посетители, заходившие в издательство не чаще трех-четырех раз в году, и
тоже исчезли на лестнице. А между двумя этими визитами перед дверью
приемной замялся вежливый, круглолицый священник, в конце концов решивший
поинтересоваться, у себя ли мистер Морнингтон. Секретарша препоручила его
заботам подвернувшегося мальчишки-рассыльного и вернулась к своему реестру.
Грегори Персиммонс, к удивлению и немалому облегчению своего сына,
стряхнул то глумливое настроение, которое владело им в пятницу. Он деловито
обсуждал балансовую ведомость, словно других проблем на свете для него не
существовало. Между делом поздравив сына с результатами расследования,
подходившего, видимо, к концу, ибо полиции так и не удавалось обнаружить
убийцу, он совершенно естественно перешел к разговору о своей книге, словно
и не ждал от Стивена ничего, кроме безоговорочного одобрения. Не заметив в
голосе отца издевательских интонаций, Стивен с удивлением услышал свой
собственный голос, обещавший выпустить книгу еще до Рождества (разговор
происходил в начале лета). Он так расщедрился, что пообещал уже на
следующей неделе прикинуть смету расходов и возможную отпускную цену.
Напоследок Грегори Персиммонс сказал:
- Между прочим, я видел вчера Тамалти. Он хочет снять один абзац в
своей книге и боится, не поздно ли. Он послал Рекстоу открытку, но я,
пожалуй, присмотрю сам, чтобы все было в порядке. Зайду-ка я к Рекстоу.
- Конечно, - кивнул Стивен. - Сейчас подпишу бумаги и освобожусь минут
через десять.
Когда дверь за отцом закрылась, он покачал головой, подумав про себя:
"Он не пошел бы туда, если бы и в самом деле убил там человека. Нет, он
просто меня разыгрывал.
Жуткие шуточки, но он такое любит".
Неврастения Лайонела была поглубже, чем у его начальника, но работы во
вторник навалилось столько, что стало не до нее. Еще с утра к нему заглянул
Морнингтон и попросил гранки "Священных сосудов".
- Я тут видел одного архидиакона, - сказал Морнингтон, - он сегодня
зайдет ко мне. По-моему, архидиаконы должны интересоваться фольклором, как
ты думаешь? Они и сами-то - живой фольклор, уж больно у них вид такой..,
доисторический. Жрецы, жрицы, древняя традиция, но от них немало зависит, а
нам ведь реклама нужна. "Ставьте на архидиакона, - вскричал Морнингтон. -
Вперед, Кастра Парвулорум! - таковы были его последние слова", - дурачась,
воскликнул Морнингтон.
- Если бы последние, - сказал Лайонел. - Гранки вон там, на полке.
Забирай и катись. Все, все забирай.
- Да не нужны мне все. Своих дел хватает. Убийства и праздники у нас
не каждый день.
Морнингтон выкопал нужные гранки из-под стопы других и ушел. Когда с
дневной почтой принесли открытку от сэра Джайлса, больше похожую на
криптограмму, и выяснилось, что надо убрать абзац на странице 218, Лайонел