"Теннесси Уильямс. Рассказы, Эссе" - читать интересную книгу автора

сквозь гущу узорчатых дубовых листьев, игра света и тени превращала пыльную
дорогу в мерно струящийся поток. На пути у них стал невысокий забор. Юноша
перемахнул через него. Протянул ей руки. Она взобралась на верхнюю планку, и
он перенес ее на землю. Но не отпустил, а прижал к себе еще крепче.
"- Вот оно, поле, - сказал он. - Поле голубых детей.
Она глянула за его темное плечо. И правда - по всему полю танцевали
голубые цветы. Они клонились под набегающим ветерком: голубые волны бежали
по полю с тихим шепотом, и казалось, это приглушенные, едва слышные вскрики
играющей детворы.
Майре вспомнилось, как ночами она сидела у окна и горько плакала, сама
не ведая почему; как белел снежным пиком купол главного здания, как ходили
волнами в лунном свете ветви деревьев; вспомнились безмолвие ночи и поющие
голоса - поначалу такие далекие, что наводили грусть, они постепенно
приближались - эти глупые, нежные серенады, и аромат таволги, и ясные, как
светильники, звезды в разрывах облаков; вспомнилось, как душило ее
непонятное волнение, а еще - страх, что через месяц-другой все это кончится,
внезапно и навсегда. И она крепче обхватила плечи юноши. Он был ей почти
чужой. Ведь до этой ночи она даже не рассмотрела его толком; и все-таки
сейчас он был ей невыразимо близок, никогда не было у нее человека ближе
его.
Он повел ее через поле, цветы голубыми волнами устремились к ней, и она
ощутила обнаженными икрами их мягкие лепестки; стала на колени, раскинула
меж цветов руки, приникла губами к их головкам, погрузилась в них целиком;
цветы приняли ее в себя, раскрыли ей объятия, и она словно опьянела. Юноша
стал на колени рядом с нею, коснулся пальцами ее щеки, потом губ и волос.
Теперь они оба стояли на коленях среди цветов и смотрели друг на друга. Он
улыбался. Ветерок подхватил прядь ее распущенных волос, бросил ему в лицо.
Обеими руками он бережно уложил эту прядку на место, потом ладони его
соскользнули ей на затылок, сомкнулись в замок, он притянул ее голову к себе
и прижал ее губы к своим, прижимал все сильнее, сильнее, и вот зубы ее
вдавились в верхнюю губу, и она ощутила соленый привкус крови. У нее
перехватило дыхание, губы раскрылись, и она опустилась навзничь меж
шепчущихся голубых цветов.
А потом у нее достало здравого смысла понять, что все это совершенно
безнадежно. Она отослала Гомеру его стихи, приложив к ним коротенькую
записку. Записка вышла неожиданно официальной и напыщенной - может быть,
потому, что она смертельно боялась самой себя, когда ее писала. Майра
сообщала Гомеру, что у нее есть жених, Керк Эббот, и они собираются летом
пожениться; объясняла, что незачем, невозможно длить то прекрасное, но
обреченное гибели, что свершилось минувшею ночью в поле.
Она увидала его еще один только раз. Он шел по студенческому городку с
этой своей приятельницей Гертой - долговязой, нескладной девицей в очках с
толстыми стеклами. Повиснув на руке у Гомера, Герта вся сотрясалась от
нелепо пронзительного хохота, и, хоть его было слышно за несколько
кварталов, смех этот был непохож на настоящий.

В августе Майра и Керк поженились. Керк получил работу в телефонной
компании в Поплар-Фоллз, они жили в малогабаритной квартирке и были умеренно
счастливы. Теперь ею редко овладевало беспокойство. И стихов она больше не
писала. Жизнь казалась ей полной и без них. Иной раз она думала: а пишет ли