"Оскар Уайлд. Портрет Дориана Грея (Роман)" - читать интересную книгу автора - И что же это за тайна? - спросил он.
- Так и быть, расскажу тебе, - начал Холлуорд как-то смущенно. - Нус? Я сгораю от нетерпения, Бэзил, - настаивал лорд Генри, поглядывая на него. - Да говорить-то тут почти нечего, Гарри... И вряд ли ты меня поймешь. Пожалуй, даже не поверишь. Лорд Генри только усмехнулся в ответ и, наклонясь, сорвал в траве розовую маргаритку. - Я совершенно уверен, что пойму, - отозвался он, внимательно разглядывая золотистый с белой опушкой пестик цветка.- А поверить я способен во что угодно, и тем охотнее, чем оно невероятнее. Налетевший ветерок стряхнул несколько цветков с деревьев; тяжелые кисти сирени, словно сотканные из звездочек, медленно закачались в разнеженной зноем сонной тишине. У стены трещал кузнечик. Длинной голубой нитью на прозрачных коричневых крылышках промелькнула в воздухе стрекоза... Лорду Генри казалось, что он слышит, как стучит сердце в груди Бэзила, и он пытался угадать, что будет дальше. - Ну, так вот...- заговорил художник, немного помолчав.- Месяца два назад мне пришлось быть на рауте у леди Брэндон. Ведь нам, бедным художникам, следует время от времени появляться в обществе, хотя бы для того, чтобы показать людям, что мы не дикари. Помню твои слова, что во фраке и белом галстуке кто угодно, даже биржевой маклер, может сойти за цивилизованного человека. В гостиной леди Брэндон я минут десять беседовал с разряженными в пух и прах знатными вдовами и с нудными академиками, как вдруг почувствовал на Глаза наши встретились, и я почувствовал, что бледнею. Меня охватил какойто инстинктивный страх, и я понял: передо мной человек настолько обаятельный, что, если я поддамся его обаянию, он поглотит меня всего, мою душу и даже мое искусство. А я не хотел никаких посторонних влияний в моей жизни. Ты знаешь, Генри, какой у меня независимый характер. Я всегда был сам себе хозяин... во всяком случае, до встречи с Дорианом Греем. Ну а тут... не знаю, как и объяснить тебе... Внутренний голос говорил мне, что я накануне страшного перелома в жизни. Я смутно предчувствовал, что судьба готовит мне необычайные радости и столь же изощренные мучения. Мне стало жутко, и я уже шагнул было к двери, решив уйти. Сделал я это почти бессознательно, из какой-то трусости. Конечно, попытка сбежать не делает мне чести. По совести говоря... - Совесть и трусость, в сущности, одно и то же, Бэзил. "Совесть" - официальное название трусости, вот и все. - Не верю я этому, Гарри, да и ты, мне думается, не веришь... Словом, не знаю, из каких побуждений, - быть может, из гордости, так как я очень горд, - я стал пробираться к выходу. Однако у двери меня, конечно, перехватила леди Брэндон. "Уж не намерены ли вы сбежать так рано, мистер Холлуорд?" - закричала она. Знаешь, какой у нее пронзительный голос! - Еще бы! Она - настоящий павлин, только без его красоты, - подхватил лорд Генри, разрывая маргаритку длинными нервными пальцами. - Мне не удалось от нее отделаться. Она представила меня высочайшим особам, потом разным сановникам в звездах и орденах Подвязки и каким-то старым дамам в огромных диадемах и с крючковатыми носами. Всем она |
|
|