ГЛАВА XV

(64) Считая, что это попечение о людях проще всего осуществлять через органы чувств, с помощью которых можно созерцать прекрасные формы и виды, слушать прекрасные песни и ритмы, он сделал музыкальное воспитание главным, прибегая к некоторым мелодиям и ритмам, посредством которых излечиваются человеческие нравы и страсти и устанавливается изначальная гармония душевных сил. Он также придумал средства сдерживать и исцелять болезни души и тела¹⁰². И, клянусь Зевсом, более всего этого достойно упоминания то, что он для своих учеников упорядочил и привел в систему так называемые "настраивающие" и "смягчающие" мелодии¹⁰³, с божественным искусством придумав сочетания некоторых диатонических, хроматических и энгармонических мелодий¹⁰⁴, при помощи которых он легко обращал и приводил страсти души (печаль, гнев, жалость, глупую зависть, страх, различные влечения, ярость, желания, пустые фантазии, низкие чувства, горячность), если они незадолго до этого беспорядочно возникали и усиливались, в противоположное состояние, восстанавливая добродетельное свойство каждой из них¹⁰⁵ с помощью нужных мелодий, словно с помощью правильно смешанных лекарственных средств. (65) Когда его ученики вечером отходили ко сну, он освобождал их таким способом от дневных волнений и шума и прояснял в смятении волновавшийся ум, так что они спокойно и хорошо спали. Еще он помогал таким способом видеть вещие сны. Когда они просыпались, он снимал с них сонное оцепенение с помощью каких-то особых напевов и мелодий, получаемых простым сочетанием звуков лиры либо сопровождая игру на лире пением. Себя же самого сей муж организовал и подготовил к восприятию не той музыки, что возникает от игры на струнах или инструментах, но, используя какую-то невыразимую и трудно постижимую божественную способность, он напрягал свой слух и вперял ум в высшие созвучия миропорядка, вслушиваясь (как оказалось, этой способностью обладал он один)¹⁰⁶ и воспринимая всеобщую гармонию сфер и движущихся по ним светил¹⁰⁷ и их согласное пение (какая-то песня, более полнозвучная и проникновенная, чем песни смертных!), раздающееся потому, что движение и обращение светил, слагающееся из их шумов, скоростей, величин, положений в констелляции, с одной стороны, неодинаковых и разнообразно различающихся между собою, с другой — упорядоченных в отношении друг друга некоей музыкальнейшей пропорцией,¹⁰⁸ осуществляется мелодичнейшим образом и вместе с тем с замечательно прекрасным разнообразием. (66) Питая от этого источника свой ум, он упорядочил глагол, присущий уму¹⁰⁹, и, так сказать, ради упражнения стал изобретать для учеников некие как можно более близкие подобия всего этого, подражая небесному звучанию с помощью инструментов или же пения без музыкального сопровождения. Ибо он полагал, что ему одному из всех живущих на земле понятны и слышны космические звуки, и он считал себя способным научиться чему-либо от этого природного всеобщего источника и корня и научить других, создавая при помощи исследования и подражания подобия небесных явлений, поскольку лишь он один был так счастливо создан с растущим в нем божественным началом. Он понял, что другим людям доставляет удовольствие смотреть на него и что создаваемые им привлекательные образы и примеры приносят пользу и исправляют людей, хотя они и не способны воспринимать адекватно первичные и чистые первообразы (67), и он придумал все это точно так же, как мы для тех, кто не может прямо смотреть на солнце из-за слишком яркого света его лучей, придумываем показывать затмение солнца через глубокую толщу воды или через кусочек янтаря или какого-нибудь темного стекла, щадя слабость зрения этих людей, и их устраивает такое посильное восприятие, пусть даже оно менее достоверно, чем прямое созерцание.¹¹⁰ Кажется, именно на Пифагора намекает Эмпедокл, на его исключительные, данные от бога и превышающие обычные человеческие, способности, когда говорит:

Жил среди них некий муж, умудренный безмерным познаньем,

Подлинно мыслей высоких владевший сокровищем ценным,

В разных искусствах премудрых свой ум глубоко изощривший,

Ибо как скоро всю силу ума напрягал он к познанью,

То без труда созерцал любое, что есть и что было,

За десять или за двадцать провидя людских поколений.¹¹¹

"Безмерное познание", "без труда созерцал, что есть и что было", "сокровище мыслей высоких" и тому подобные слова указывают на исключительную и большую, чем у других людей, остроту зрения, слуха и ума у Пифагора¹¹².