"Элиот Уайнбергер. Бумажные тигры." - читать интересную книгу автора

поменялись местами: иероглифом ян стали обозначать мужественное
благородство тигра, тем более что его лоб украшен знаком, в котором
узнается иероглиф ван, что означает "царь". Любопытно и то, что
Вордсворт, описывая Париж, попавший в руки якобинцев ("как дикий лес,
где тигры бродят с ревом"), вполне мог быть обязан свой метафорой
Вергилию, наззвавшему Рим "пустыней, тиграми кишащей", и оба они
бессознательно вторили древнему китайскому образу испорченного,
больного общества: тигр (инь) в бамбуковой роще (ян), т.е. тьма,
внедрившаямя в область света.
Особую роль в Китае играло тигроподобное чудовище дао-дай
("пожиратель"), упоминания о котором относятся еще к эпохе династии
Хань. Изображения дао-дай встречаются, как правило, на предметах
похоронного культа, и порой сама погребальная урна выполнялась в форме
тигра. Этот образ - земля, пожирающая мертвецов и тем самым дающая
пищу живым. Вспомним, что греческое слово "саркофаг" также означает
"пожирать плоть". В доколумбовой Америке, где не водились тигры, точно
такую же роль играл ягуар. Например, в Центральной Америке этот символ
земли противопоставлялся крылатому змею - символу неба. В южной части
материка его изображением часто украшались погребальные урны.
Планировна города Куско первоначально имела форму ягуара, т.е. город
был как бы своеобразным некрополем для живых (полис как утверждение
жизни и смерти).
Хотя в искусстве Хараппы в долине Инда изображения тигров
встречаются довольно часто, в остальной Индии таковых почти не
обнаружено вплоть до эпохи Великих Моголов, когда, собственно, этот
образ и обрел мужские черты; и это странный факт, поскольку метафизика
индуизма охотно использовала для своих целей любой местный материал. В
индуистской иконографии встречался разве что тигр, на котором
восседала наводящая ужас богиня-разрушительница Дурга. Нет упоминаний
о тиграх и в "Сокровищнице Видьякары (знаменитой антологии
санскритской поэзии), где жизнь индийца описана достаточно подробно.
Зато у племен, населявших джунгли, тигрица олицетворяла собой
пожирающую и плодоносящую мать. "В Аколе, - писал в 1894 году Уильям
Крук, - владельцы садов не любят сообщать охотникам о тиграх,
обитающих по-соседству, поскольку существует поверье, будто с
убийством тигра сад перестает давать плоды". А церемония
бракосочетания у индийцев племени гондов включала появление "двух
демонов, одержимых богом Бахешваром, имеющим облик тигра", которые
"жадно набрасывались на жалобно блеющего козленка и терзали его, пока
тот не испускал дух".


У

Рашель Дюплесси, рассуждающая о своих стихах, в частности, пишет:

В стихотворнении "Щипцы" драматизм текста находит разрешение в
финале, где два созвучных слова, hungry и angry одинаковым окончанием
как бы сливаются в несколько необычном аккорде. Одно из них, а именно
hungry, способствует созданию психокультурного образа прекрасной,