"Кейт Уайт. Не верь глазам своим " - читать интересную книгу автора

подобно Джастину Тимберлейку.
Когда я поднялась на лифте, то увидела много суетливых людей в больших
открытых помещениях. Выражения их умудренных опытом лиц ничуть не
изменились, когда личная помощница руководителя повела меня к Моне. Хотя я
чувствовала, что многие провожают меня взглядом. Видимо, некоторые подумали,
не претендую ли я на их место.
Передняя стена кабинета Моны состояла полностью из стекла, но в тот
день жалюзи были закрыты. Помощница попросила меня подождать. Через
полуоткрытую дверь я слышала мужской и женский голоса.
- Даю тебе пару дней на просмотр, а потом решай сама, - сказал мужчина,
приближаясь к двери. - И позвони Стэну как можно скорее.
Через несколько секунд мимо меня прошмыгнул низкий подтянутый мужчина
лет пятидесяти в темном костюме. Я узнала в нем Тома Дикера, владельца
компании. Его фотография появлялась в "Нью-Йорк пост" и "Дейли ньюс" не
реже, чем лицо Моны. Едва я успела вспомнить его, как вышла сама Мона,
одетая в чрезмерно обтягивающие черные брюки и неоново-желтый топ без
рукавов, и пригласила меня в кабинет.
Робби оказался прав, она старательно пыталась очаровать собеседника.
Добродушно улыбнулась, когда мы пожимали друг другу руки, хотя голос
оставался безжизненным, с легким среднезападным акцентом. Робби не обманули
насчет косого глаза. Когда он сбился в сторону, мне захотелось проследить,
куда он смотрит, даже хуже, повернуть туда голову, поскольку создавалось
такое впечатление, что кто-то пробрался в комнату и стоит у меня за плечом.
Я слышала, что люди высмеивают внешность Моны, однако лицо не было
лишено привлекательности, особенно если учесть, что ей уже за сорок. Лишь
блуждающий глаз портил общее впечатление. На талии небольшой жирок, что
заметно только в таких вот узких штанах. А лучше всего смотрелись волосы -
золотисто-каштановые и лоснящиеся, как шерсть породистого жеребца в кино.
Правда, они были неудачно пострижены по последней моде, и локоны послойно
устилали голову по кругу. Слишком густые для этой стрижки. Мона даже
походила на дальнюю родственницу лешего.
Не приглашая меня присесть, она шлепнулась в кресло за столом, а я
опустилась на сиденье напротив. Мона взглянула на стопку статей, которые я
прислала с курьером, и подняла на меня глаза.
- Так что стряслось с вашим контрактом в "Глоссе"? - прямолинейно
спросила она.
- Ничего, - ответила я. - Но "Глосс" решил слегка сменить направление,
поэтому я заранее подыскиваю другие вакансии.
- Вы читаете "Базз"?
- Не регулярно, - призналась я. Шестое чувство подсказывало, что лучше
Моне не врать. - Иногда я потворствую своему желанию открыть нечто вроде
"Базза".
- Насколько мне известно, вы когда-то писали статьи для газет. Почему
перешли на журналы?
- Мне нравилась скорость смены событий, которые освещаются в газетах, и
соответствующий им темп работы, - сказала я. - Но там автор ограничен в
стиле. Я изначально планировала получить опыт в описании новостей, а потом
заняться журналистикой в периодике, где у писателя больше свободы.
Разве я не особенная? Мне хотелось кричать, как только слова слетели с
губ. Не так просто наметить грань между умеренной саморекламой и грубым