"Дональд Уэстлейк. Утонувшие надежды (Иронический детектив) " - читать интересную книгу автора

Том рассматривал сквозь ограду мирную долину. На его сером холодном
лице сверкали серые холодные глаза.
- Спят в своих постельках, - проворчал он. - В своих или чужих. Ты
представляешь себе, что это за люди?
Дортмундер покосился на его каменное лицо и покачал головой.
- Никчемные людишки, - сказал Том. - Отцы семейств, суетящиеся из-за
каждого доллара, каждого медяка, обливающиеся потом в своих рубахах - а
зачем? Толстеющие бабы. Дуреющие дети. Что ночь, что день - никакой разницы,
и никакой цели в жизни. Ничтожная деревенщина с ничтожными деревенскими
мечтами. - Губы Тома шевельнулись, что могло означать улыбку. - Наводнение
станет для них ярчайшим событием в жизни, правильно?
- Заблуждаешься, Том, - сказал Дортмундер.
- Заблуждаюсь? - Том непонимающе уставился на него. - Уж не думаешь ли
ты, что у них тут полно развлечений? Балы и концерты? Аукционы по распродаже
имущества банкротов? Парады на День независимости? Банды налетчиков? Ты так
считаешь?
- Я считаю, что плотину взрывать нельзя, Том, - ответил Дортмундер. -
Не станешь же ты топить всех этих людей, что спят в своих - или чужих -
кроватях, из-за семисот тысяч.
- Триста пятьдесят, - поправил Том. - Половина денег твоя, Эл. Эти
деньги принадлежат тебе и тем ребятам, которых ты пожелаешь пригласить.
Дортмундер посмотрел ему в глаза:
- Неужели ты действительно готов это сделать? Неужели ты и впрямь готов
убить сотни людей из-за трехсот пятидесяти тысяч долларов?
- Я перебил бы их и по доллару за голову, - ответил Том, - если бы это
помогло мне уехать отсюда и обосноваться в милой моему сердцу Мексике.
- Том, ты, похоже, слишком долго просидел за решеткой. Для тебя убить
сотню людей - что ногти подстричь.
- Ничего подобного, Эл, - ответил Том. - В этом и состоит главное
затруднение. Будь это чем-то вроде стрижки ногтей, я бы подстриг их сам и
забрал все семьсот кусков. Если я чему-то и научился в тюрьме, так это тому,
что мне больше нельзя действовать в одиночку. Ты знаешь, я всю жизнь был
одиноким волком - за исключением тех времен, когда рядом были Бэби, Дилли и
вся их команда. Вот почему я так много болтал, когда тебя подсадили ко мне в
камеру. Помнишь, как я болтал без умолку?
- Чего тут помнить, - ответил Дортмундер. - Я и сейчас слушаю твою
непрерывную болтовню.
Впрочем, он отлично помнил, как изумляла его в те старые добрые
тюремные времена неуемная словоохотливость человека, который, во-первых, был
знаменитым одиночкой и, во-вторых, умудрялся издавать огромное количество
звуков, не шевеля при этом губами.
- Причина моей болтливости, - продолжал Джимсон, - как раз в том и
заключается, что я всю жизнь был одинок. Поэтому всякий раз, когда рядом
оказывался слушатель, меня словно прорывало. Видишь ли, Эл, - продолжал он,
махнув рукой в сторону живописной долины, - все эти люди - не настоящие. Не
такие, как я или даже ты.
- Неужели?
- Да. Если я голодаю три-четыре дня, ни один из них даже не почешется.
Но в одну прекрасную ночь придет вода - и они захлебнутся, а я - нет. Я буду
выкапывать свои денежки.