"Дональд Уэстлейк. Пижона - в расход (серия остросюжетного детектива)" - читать интересную книгу автора

полагается строить лестницы, даже если в них есть лифты. Но в дорогих
кварталах Истсайда это правило насчет лестниц воспринимают так же, как если
бы в придачу к уборным в квартирах строителей обязывали ставить сортиры во
дворах. В общем, лестницы они делают, но со всех сторон окружают пролеты
стенами, а двери, ведущие к ступенькам, навешивают заподлицо в надежде, что
их никто не заметит. Вот никто и не замечает.
Через минуту эти двое поедут на лифте вверх. Интересно, остановятся они
на третьем этаже или проскочат до седьмого? Известно ли им, что тут живет
мой дядюшка Эл? Должно быть, известно, иначе с чего бы им являться сюда? Они
не преследовали меня, в этом я был уверен. Пока я добирался сюда на метро,
эта парочка прикатила на машине.
Значит, они наверняка остановятся на третьем этаже.
Ур-р-р-р. Вот, поднимаются.
Я с детства был вхож в дом дядюшки Эла, а дети знакомы с географией
лучше, чем взрослые. Дети всегда лучше знают планировку квартир, зданий и
целых районов. Поэтому мне было известно, что дверь справа от лифта ведет на
лестницу. Я бросил стучаться и шмыгнул в эту дверь, засунув под косяк
спичечный коробок с таким расчетом, чтобы она не закрылась наглухо. В узкую
вертикальную щель мне была видна дверь в квартиру дядюшки Эла.
Я не ошибся: они вылезли из лифта на третьем этаже. Глядя одним глазком
в щель, я мог видеть их широкие спины и черные пальто. Эти двое не просто
стояли в коридоре - они громоздились в нем.
Потом они бесшумно прошагали по белому ковру и постучали в дверь дяди
Эла особым условным стуком. Это и дурак бы понял, едва услышав их: тук,
тук-тук-тук, тук.
Дверь тотчас же открылась, и в коридоре показалась голова дяди Эла.
- Ну? - спросила голова. - Разобрались с ним?
Дядя Эл - здоровенный грузный дядя, состоящий на две трети из мускулов,
а на оставшуюся треть - из спагетти. У него черные волосы - настолько густые
и блестящие, что большинство людей принимает их за парик. Лицо дяди
представляет собой обычный набор из рта, глаз, бровей, щек, подбородка и
ушей. Все это добро размещено вокруг носа, размерами и формой похожего на
клюв орла, грозно нависающий над жалкой двадцатипятицентовой сигарой. Летом,
когда он в майке играет на пикниках в мяч, видно, что его мясистые руки,
мясистые плечи и мясистая грудь тоже сплошь поросли черными волосами. Не
знаю, как насчет его мясистого брюха, но предполагаю, что и оно черным-черно
от растительности. Когда дядя сидит в слишком мягком кресле, закинув ногу на
ногу, глазам является еще один густо заросший участок местности,
простирающийся от черных носков до черных манжет на брюках.
В обычных условиях голос дяди Эла вполне под стать его мясистости и
волосатости. Это бас, благодаря которому без дяди не обходится ни один
самодеятельный квартет парикмахеров при выездах на вышеупомянутые пикники.
Но сейчас, когда дядюшка спросил: "Разобрались с ним?", голос его звучал по
меньшей мере двумя октавами выше. Я впервые в жизни видел своего дядю Эла
напуганным.
- Нет еще, - ответил ему один из парней и, в свою очередь, осведомился:
- Не у тебя ли он в квартире?
- Ты что, смеешься? - сказал дядя Эл.
- Не будешь же ты его прикрывать, - подал голос второй убийца. -
Агриколе это не понравилось бы.