"Скотт Вестерфельд. Инферно. Последние дни" - читать интересную книгу автора

замешательство, разжижая мозги. Над головой на домах тянулись огромные
видеоэкраны, посверкивая, словно вода в дождь. По ним скользили объявления,
рекламирующие компьютеры и косметику. Бегущей строкой шли новостные выпуски,
перемежающиеся биржевыми сводками.
Я чувствовал себя как насекомое в гигантском каньоне ТВ, сбитое с
толку, явно не на своем месте.
И без гроша в кармане.
Никогда прежде я не чувствовал себя бедняком, ни разу. Всегда думал,
что это идиотизм - глазеть на рекламу машин и в окна магазинов. Однако
сейчас, когда я нуждался в деньгах, они виделись мне везде - в серебристых
инициалах на тысячедолларовых дамских сумочках, вплетенными, словно золотые
пряди, в костюмы и шелковые шарфы, в мерцающих изображениях над головой.
Подземка здесь выходит наружу, и я жаждал долларов, незримо присутствующих
на магнитных карточках метро, и даже мелочи, дребезжащей в бумажных чашках
нищих.
Деньги, деньги повсюду.
Не мог я вернуться к своей дерьмовой гитаре после "Стратокастера". Это
гладкое действие, эти мурлыкающие глубины и хрустальные высоты должны
принадлежать мне. Конечно, может, это не обязательно должна быть гитара
выпуска семьдесят пятого года с золотыми звукоснимателями. В музыкальных
магазинах на Сорок восьмой улице я мог бы найти недорогие гитары, с которыми
сумел бы жить, но мне нужно наскрести около двух тысяч баксов, прежде чем та
безумная женщина вернется.
Проблема в том, что я не представлял себе как.
Я не ленив, но деньги и я несовместимы. Стоит мне найти какую-нибудь
работу, и непременно что-нибудь случается. Босс велит мне улыбаться, делая
вид, будто я люблю эту работу, в то время как я хочу быть где угодно, только
не здесь. Или заставляет меня звонить каждую неделю и справляться, когда я
должен явиться, что превращается в дополнительную работу выяснения, когда
предположительно я должен быть на работе. И всякий раз, когда я пытаюсь
объяснить эти проблемы, мне задают ужасный вопрос: "Если ты так сильно
ненавидишь эту работу, почему бы тебе просто не уволиться?" И я говорю:
- В этом есть смысл.
И увольняюсь.
Две тысячи долларов никогда не казались так недостижимы, как здесь, в
этом сверкающем рекламном каньоне.
Захлер ждал на углу, где мы договорились встретиться, с семью собаками
на буксире.
Он вспотел и тяжело дышал, но его "свита" выглядела довольной - глазела
на вывески, обнюхивала проходящих мимо туристов. Для них это были лишь
мерцающие огни.
Ни работы, ни денег. Везет же собакам.
- Сколько ты получаешь за это, Захлер?
- Недостаточно, - все еще задыхаясь, ответил он. - Едва не погиб на
пути сюда!
- Ну да, конечно. - Один малыш попытался куснуть меня, я опустился на
колени и погладил его. - Этот парень выглядит смертельно опасным.
- Дело не в том, Мос. Там был проулок... и в нем кот.
- Уличный кот? А с тобой всего семь псов.
Один из которых был настоящий гигант, вроде коня с длинными гладкими