"Моррис Вест. Виселица на песке " - читать интересную книгу автора

пару чистых простынь.
- Слушаюсь, Ренбосс, - ироническая улыбка коснулась его губ, он вышел.
Я уложил девушку поудобнее и огляделся. На маленьком столе стояли
склянки с морскими образцами, бутыль ацетона и формалина, лежали скальпели,
пинцеты, ножницы и хороший микроскоп. Рядом матерчатый стул, ведро, складная
брезентовая ванна, рюкзак с одеждой, полотенцами и косметичкой. Все вещи
говорили о том, что она - отличная студентка, знает и любит свою работу.
С другой стороны, она ходила босиком по воде - непростительная
глупость, которая едва не стоила ей жизни и может поломать все мои планы.
Взяв ведро, я пошел к роднику меня переполняло чувство разочарования.
Налил свежей воды и вернулся назад, в это время Джони отплывал на
нагруженной лодке к берегу. Мы помахали друг другу.
Мною овладело раздражение: как можно быть спокойным и рассудительным,
когда мой остров был... Я увидел всю комичность своего положения - вот что
может сделать жадность из такого упрямого человека, как я. Несостоявшийся
владелец острова!
Налив воду в брезентовую ванну, я достал из рюкзака чистое полотенце,
губку. Снял с девушки влажную одежду и обтер ее с головы до ног.
Холодная вода привела ее в чувство; застонав, она открыла глаза и
посмотрела на меня пустым взглядом, что-то неразборчиво бормоча.
Болезнь не красит человека. Больное тело вызывает жалость, а не
желание. Без сомнения, эта девушка была очень симпатичной, но постоянная
боль и яд измучили ее. Обмякшая, почти без пульса, с последней искрой жизни,
она походила на восковую куклу.
Я переодевал ее, когда появился Джони. Он одобрительно кивнул, разложил
на столе аптечку, достал скальпель и аккуратно простерилизовал его в огне
зажигалки. В его движениях была какая-то выверенная точность, и я подумал,
кем бы мог стать этот спокойный, серьезный человек, чья смешанная кровь
приговорила его к одиночеству среди белых братьев, если бы получил
образование и шанс работать.
- Уложи ее, - приказал Джони, - и помоги мне.
Мы встали на колени, я сжал ее ногу, приподняв вверх. Джони сделал
глубокий надрез там, где ее уколола рыба. Девушка застонала, дернулась, из
распухшей раны хлынул поток гноя. Джони дренировал рану, обмыл, обсыпал
сульфамидным порошком и забинтовал. Я открыл рот, когда он взял шприц и
быстро ввел дозу пенициллина в ее руку.
- Где ты этому научился? - не смог я скрыть удивления.
- В армии, Ренбосс. Я служил санитаром в полевом госпитале в Саламау.
Он вынул иголку из шприца и осторожно положил ее на стол.
- Простерилизуем, когда согреется вода.
- Да, - смиренно согласился я.
Лекарства начали действовать, девушка приходила в себя. Я взял ее на
руки, а Джони снял грязное белье, подложил соломенный тюфяк и постелил
свежие простыни. Скоро она заснула, дыхание было глубоким и ровным. Мы вышли
из палатки. Впереди - много работы.
Мы растянули нашу палатку в нескольких шагах от родника под прикрытием
скал, где не было ветра, а раскидистые ветви старой зеленой писонии
сохраняли прохладу. На случай дождя выкопали вокруг канаву для отвода воды.
У самой скалы сложили из камней очаг. Развернули спальные мешки на
раскладных рамах и спрятали от муравьев и пауков наши небогатые припасы.