"З.Вестфаль, В.Крейпе и другие. Роковые решения (о поражении Германии, написана группой генералов вермахта)" - читать интересную книгу автора

время хуже представляли себе действия соединений. То, как они знали свои
войска, не соответствовало нашим представлениям о функциональных
обязанностях командного состава.
К подобным случаям относится описание Хассо Мантейфелем сражения в
Арденнах и действий 5-й танковой армии, которой он сам в то время
командовал. Статья Мантейфеля помещена в конце предлагаемой читателю книги.
Мантейфель справедливо считал Бастонь основным звеном в обороне американских
войск. Однако его разведывательные данные были неверными, а представление о
действиях находившихся под его командованием дивизий в значительной мере
ошибочным. Мантейфель даже не подозревал, что он мог бы взять Бастонь без
боя. Если он не сделал этого, то только потому, что один из его командиров
дивизий увидел угрозу там, где ее не было, и в решающий момент отвел свои
части. Пункты, подобные Новилю, который, по его словам, удерживался
"крупными силами", в действительности едва прикрывались дозорами. Но хотя
Мантейфель ошибался, именно так он представлял себе обстановку в ходе боя, и
его ошибки помогают судить, как рождались неправильные решения.
Историку так же важно знать ложные представления военачальников, как и
действительную обстановку, поскольку только тогда можно объяснить события,
которые в противном случае остались бы необъяснимыми.
Военная история, очевидно, всегда в какой-то мере вводит в заблуждение,
так как нередко сталкиваешься с таким парадоксальным положением, что в любых
решениях командира, даже совершенно неверных, есть элементы истины, которые
способствуют достижению победы. Убеждение генерала Дуайта Эйзенхауэра, что
немцы стремятся захватить Льеж, поддерживалось в ходе Арденнской битвы
упорной обороной 2-й пехотной дивизии на хребте Эльзенборн и неудачной
попыткой противника взять Монжуа. Бастони Эйзенхауэр уделял гораздо меньше
внимания. То, что на самом деле немцы не ставили своей целью захват Льежа,
имело, очевидно, меньшее значение, чем его уверенность в этом в тот
критический момент.
Из тесного общения с неприятельскими генералами я вынес убеждение, что
мир несколько переоценил "очищающее" воздействие немецкого генерального
штаба. Обычно думают, что в немецком генеральном штабе человек проходит
особую закалку, которая превращает его в надежную мыслящую машину и очищает
от страха, нерешительности и других человеческих слабостей. Однако все
генералы - люди, и никакая штабная подготовка не может сделать человека
абсолютно твердым и воспитать в нем беспредельную дисциплинированность.
Работа с немцами мало отличалась от работы с группой американских
генералов. Немцы стремились к сотрудничеству с нами и значительно больше,
чем наши собственные генералы, склонны были вскрывать свои личные ошибки,
которые в какой-то мере способствовали их поражению. На мой взгляд, в первую
очередь это относится к Фрицу Байерлейну (в данной книге он пишет об
Эль-Аламейне). С суровой откровенностью пишет он и о своих, и о чужих
ошибках. Говоря о своей ошибочной оценке обстановки, Байерлейн, кажется, сам
удивляется тому, что мог так жестоко заблуждаться.
Зато он без малейшего удивления рассказывает о событии, очевидцем
которого он был, - о том, как Риттер фон Тома пошел прямо на английские
орудия у Тель-эль-Мампсра, потому что ему надоела война, а просчеты Гитлера
вывели его из себя. Немецкие генералы как будто не должны были так
поступать, но Байерлейн отлично знал, что с ними случалось и такое. Он
пережил у Бастони черный день, когда настолько пал духом, что послал