"Патриция Вентворт. Ускользающие улики ("Мод Силвер")" - читать интересную книгу автора

- Нет, почему же, мы говорили... - Интересно, что бы она сказала, если
бы узнала, насколько откровенной была их беседа.
- Но не о ее рассказах...
- В основном о том, какая замечательная писательница мисс Глория Гилмор
и какие она пишет шедевры.
Розаменд безнадежно махнула рукой:
- Ну что я могу поделать! Она их и вправду любит, впрочем, они вполне
безобидные. Их ей приносит Николас Каннингэм, у его тетушки все полки
заставлены этими романчиками. Но я ему запретила приносить книги ля Ру.
"Поруганные клятвы", "Страсть на двоих" - какой-то кошмар! Дженни так
обиделась, когда я их у нее забрала, но там сплошные непристойности.
Другие-то, по-моему, более или менее приличные.
Он ехидно усмехнулся:
- Дети любят сладенькое.
Она робко улыбнулась, но тут же вновь посерьезнела.:
- Не говорите этого при Дженни. - И добавила торопливо:
- Но что это мы стоим - тетя Лидия очень не любит ждать.
Розаменд повела его к заранее открытой двери и, пропустив его перед
собой, сказала:
- Мистер Лестер, тетя Лидия.
Комната мисс Крю произвела на Лестера поистине неизгладимое
впечатление... Сразу же бросалась в глаза ее поразительная блеклость и
чрезмерное количество мебели.
Чуть позже он догадался, что и портьеры, и полосатые обои, и ковер с
тонким рисунком были прежде нежно-голубыми. Но за долгие-долгие годы они
выцвели, стали серыми и тусклыми, как пыль. И сама мисс Лидия была им под
стать.
Она очень прямо сидела в кресле с прямой спинкой, положив руки на
массивные подлокотники, - высокая и чопорная. Густые седые волосы со
стальным отливом безжалостно зачесаны наверх. Тонкие дуги бровей, лицо худое
и бледное с мелкими чертами лица. Интересно, как же она выглядела в
молодости, подумал Лестер. Черты правильные. Добавить юности и красок -
может, они были бы даже красивыми. А у худой негнущейся фигуры, возможно,
когда-то были и приятные округлости.
Леди протянула Лестеру правую руку. На полудюжине колец тепло заиграли
драгоценные камни: бриллианты, изумруды, рубины, сапфиры. Сами же пальцы
были мертвенно холодны.
- Здравствуйте, мистер Лестер. Как я поняла, вы приехали к моей
племяннице. Прошу вас, садитесь.
Что-то его определенно насторожило. Нет, скорее наоборот:
неопределенно. Но, в конце концов, он не мальчик, чтобы робеть перед
старухой, отжившей свой век и из-за своей вздорности оказавшейся в
одиночестве. Единственное напрашивающееся чувство - жалость. Но к ней ли?
Может, это жалость к Розаменд Максвелл? Он сел в кресло, на которое указала
мисс Крю, и сказал:
- Я проезжал мимо. Прошу извинить меня за беспокойство в столь поздний
час. Должен признаться, я заблудился, а когда, можно сказать, почти
приехал...
В отличие от прочих помещений в этой комнате ярко горела люстра с
гранеными подвесками. Электрические лампы щедро заливали светом старинную и,