"Герберт Уэллс. Препарат под микроскопом" - читать интересную книгу автора

случайность, которая скорее могла сойти за откровение свыше, чем за
преимущество, добытое незаконным путем. Если он воспользуется подобной
случайностью, это будет куда менее бесчестно, чем поведение Брума,
который, веруя в могущество молитвы, ежедневно молился о ниспослании ему
первого разряда. "Осталось пять минут", - сказал демонстратор, откладывая
журнал и внимательно оглядывая экзаменующихся. Хилл не спускал глаз со
стрелок часов. За две минуты до срока он с беззаботным видом раскрыл
экзаменационную тетрадь и, чувствуя, как у него горят уши, вписал под
своим рисунком название препарата.
Когда появился список результатов второго экзамена, оказалось, что Хилл
и Уэддерберн поменялись местами; девушка в очках, знакомая с
демонстратором в частной жизни (он, как ни странно, был просто человеком),
сообщила, что по обоим экзаменам Хилл набрал в сумме 167 баллов из 200
возможных, обогнав соперника на один балл. Хотя его и считали "зубрилой",
он все же вызывал известное восхищение. Он принимал поздравления, он вырос
в глазах мисс Хейсмен, звезда Уэддерберна явно склонилась к закату, но во
всем этом был привкус горечи, порожденный тягостным воспоминанием. Сперва
он ощутил бурный прилив энергии, и в речах, которые он произносил на
собраниях дискуссионного клуба, снова зазвучали барабаны победного шествия
демократии; он усердно изучал сравнительную анатомию и делал успехи в
своем эстетическом образовании. Но перед его умственным взором все вновь и
вновь возникало яркое видение: жалкий трус мошенничает у микроскопа.
Ни один человек не видел его поступка; в существование всеведущего и
вездесущего бога Хилл решительно не верил; и все-таки он мучился.
Воспоминания не мертвы, это живые существа, которые дремлют, пока их не
трогают, но начинают расти и принимают порой самые неожиданные формы, если
их постоянно тревожить. Сначала Хилл отлично помнил, что он прикоснулся к
стеклышку нечаянно, но с течением времени он как-то запутался в своих
воспоминаниях и в конце концов уже не знал, - хотя и уверял себя, что
знает, - действительно ли препарат сдвинулся случайно. Впрочем, быть
может, эти угрызения совести следует отнести за счет диеты: завтракал он
обычно наспех, днем ограничивался булкой и только после пяти часов, если
выпадала свободная минута, закусывал соразмерно своим ресурсам в
каком-нибудь трактирчике на задворках Бромптон-роуд. Иногда он позволял
себе покупать трехпенсовые или девятипенсовые издания классиков, что
обычно приводило к воздержанию от мяса и картофеля. Всем известно, что
систематическое недоедание неизбежно сопровождается приступами душевной
депрессии, сменяющейся нервным подъемом. Но, кроме того, Хилл и в самом
деле испытывал глубокое отвращение ко лжи, отвращение, которое этот
богохульник - лендпортский сапожник - воспитал в нем с детства, не
останавливаясь перед бранью и побоями. О таких отъявленных атеистах я могу
сказать только одно: они могут быть - и обычно бывают - глупцами, людьми,
лишенными всякой тонкости, людьми, для которых нет ничего святого,
грубиянами и злобными мошенниками, но лгать они не любят. Будь это не так,
будь у них хотя бы слабое представление о компромиссе, они стали бы просто
не слишком прилежными прихожанами.
Но хуже всего для Хилла было то, что воспоминание о поступке отравляло
его отношения с мисс Хейсмен. Теперь, когда она явно предпочитала его
Уэддерберну, он понял, что и сам увлечен ею, и начал отвечать на знаки ее
внимания робким ухаживанием; однажды он даже купил букетик фиалок, сунул