"Герберт Уэллс. Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь" - читать интересную книгу автора

обманывают, не морят голодом, не раздражают или не пугают. Люди - воистину
братья, Таковы были взгляды и убеждения моего милого дядюшки, убеждения,
которые он проводил в жизнь, и так именно понимал он цивилизацию. Когда
весь мир наконец станет цивилизованным, все и каждый будут счастливы!
Благодаря этому его учению и живому примеру дяди, такого доверчивого и
душевно чистого, я сделался тем, что, надеюсь, и сейчас собою представляю,
несмотря на то, что мне пришлось пережить опасные приключения и проявлять
страх и подлость; несмотря на эти темные свои стороны, я могу себя назвать
цивилизованным человеком.
Я почти не имел представления о военных и социальных конфликтах, уже
грозивших нам в эти золотые викторианские дни. Последняя серьезная война
была между Францией и Германией. Порожденная ею вражда, по словам дяди,
ослабевала с каждым годом. Мысль о том, что Германия и Англия когда-нибудь
будут воевать, противоречила законам кровного родства. Ведь человек не
может жениться на своей бабушке, а тем более драться с нею; а королева
Англии - всему миру бабушка, в частности и германскому императору
Вильгельму!
Революции еще дальше отстояли от нас, чем войны. Социализм, учил меня
дядя, представляет весьма здоровый корректив к некоторой жестокости, к
известным захватническим стремлениям, которые проявляют фабриканты и
дельцы. Объясняется это главным образом тем, что они плохо разбираются в
социальных вопросах. Дядя дал мне прочесть Рескина "В грядущие дни", а
затем "Вести ниоткуда" Уильяма Морриса. Я глубоко проникся духом этих книг
и со спокойной уверенностью ожидал будущего, когда все и каждый поймут
друг друга и придут к соглашению.



3. БОЛЕЗНЬ И СМЕРТЬ ДЯДИ

В моей школьной жизни вряд ли пришлось мне испытать больше зла, чем в
доме моего дяди. Впоследствии мне довелось немало слышать о чрезвычайной
испорченности школьников, о том, что школы Великобритании - сущая
моральная клоака. Я убежден, что многое в этих слухах преувеличено; во
всяком случае, в Имфилде ученики как будто не отличались испорченностью.
Мы не лишены были характерной для нашего возраста любознательности и
удовлетворяли ее без особых эксцессов; как все мальчишки, мы любили
подтрунивать над тем, что принято прикрывать фиговым листком общественных
условностей.
Провидение в своей неисповедимой премудрости устроило так, что иные
стороны жизни вызывают сомнения в духовной ценности человека, и юношеское
сознание в своих попытках постичь смысл мироздания неизбежно проходит
сквозь фазу удивления, протеста и вполне естественной иронии.
Если не считать кое-каких легко объяснимых странностей и душевных
уклонов, я рос простодушным, чистым и здоровым мальчиком. Я недурно изучил
три языка и естественные науки и достиг значительного искусства в игре в
крикет, научившись сильными и четкими ударами посылать мяч по кривой,
которую со стороны можно было принять за прямую. Научился ездить верхом и
играть в теннис, который в ту пору был еще совсем примитивным. Я сильно
вытянулся, и волосы у меня посветлели. Тот, кто увидел бы, как я иду во