"Маргарет Уэйс и Трейси Хикмэн. Час близнецов (Трилогия легенд-1)" - читать интересную книгу автора

Крисания непроизвольно задержала дыхание, но не увидела ничего
определенного - лишь черная тень возникла на пороге, будто сама ночь ступила
под низкую притолоку, приняв форму человеческой фигуры. Пришелец замешкался, и
Астинус обратился к нему своим ровным, лишенным чувств голосом:
- Входи, старый приятель.
Тень на пороге шевельнулась, и теплый отсвет огня заиграл на матовом
бархате черных одежд. Потом в складках бархата блеснули крошечные искры - это
осветились серебряные нити, которыми вышиты были на ткани древние руны. Наконец
тень превратилась в человека, чья фигура была целиком скрыта под черными
покровами, - единственным доказательством того, что это все же человеческое
существо, а не бесплотный дух, служила тонкая, страшно худая рука,
высвобожденная из складок накидки и сжимавшая длинный деревянный посох.
Крисания заметила, что посох венчал хрустальный шар, вставленный в золотую
оправу, сработанную в виде лапы дракона.
Когда гость вошел в комнату, Крисания почувствовала едва ли не
разочарование. Она-то просила Паладайна послать ей настоящее испытание! Но
какое великое зло могло быть заключено в этом человеке?
Сомнения зародились в ней в тот момент, когда она рассмотрела пришельца
целиком. Это был худой, болезненного вида человек, слегка сутулящийся и
опирающийся при ходьбе на массивный посох, словно без его помощи он и вовсе не
мог передвигаться. Крисания знала, что Рейстлину Маджере сейчас должно быть
ровно двадцать восемь лет, однако ходил он так, словно ему по меньшей мере
стукнуло девяносто: походка гостя была медлительной, шаги мелкими и словно бы
неуверенными.
"Разве это испытание моей веры - победить такую развалину? - с горечью
обратилась она к Паладайну. - Мне даже не нужно сражаться с ним. Его разрушает
изнутри собственное зло".
Между тем Рейстлин откинул на спину капюшон и, повернувшись к Крисании
спиной, обратился к Астинусу:
- Приветствую тебя, Бессмертный.
- Привет, Рейстлин Маджере, - отозвался Астинус, не поднимаясь с кресла. В
его голосе проскользнула насмешливо-лукавая интонация, словно он обменялся с
магом одним им понятной шуткой. Затем хозяин плавно взмахнул рукой: - Позволь
мне представить Крисанию из рода Тариниев.
Рейстлин повернулся, и на этот раз дыхание Крисании судорожно сбилось.
Внезапная боль сдавила ей грудь, удушливый спазм перехватил на мгновение горло,
а в кончики пальцев вонзились тысячи острых иголок. Неожиданная, похожая на
озноб дрожь заставила ее еле заметно вздрогнуть. Крисания невольно вжалась в
кресло и стиснула кулаки так, что острые ногти вонзились в мягкую кожу ладоней,
- на нее смотрели два пылающих золотисто-желтых глаза, два жутких зерцала
греха: блестящие, непроницаемые, лишенные всяческого выражения. А зрачки...
Крисания в ужасе не могла от них оторваться. Зрачки напоминали формой изящные
песочные часы!
Лишь несколько мгновений спустя, поборов оцепенение, она сумела
рассмотреть черты изможденного, отмеченного печатью страдания и боли лица.
Тяжелая мука терзала мага на протяжении всех семи лет - с того времени, как
жесточайшие испытания Башни Высшего Волшебства изнурили его тело, опалив кожу
старческой пергаментной желтизной. В своей неподвижности лицо Рейстлина
напоминало железную маску' - непроницаемую, бесчувственную и жестокую, столь же
неумолимую, как и лапа дракона, вцепившаяся в хрустальный шар, служивший