"Александр Васильев. В начале дня " - читать интересную книгу автора

пучками травы, серую реку. Прозаический пейзаж, даже не верится, что
когда-то здесь был совершен подвиг, о котором и сейчас, много лет спустя,
пишут в газетах и книгах, сочиняют песни.
Я вижу слезы в глазах, людей, стоящих на этом, ныне мирном, берегу,
людом, переживших все четыре года войны, десятки, а может быть, сотни боев.
Нет, они ничего не забыли - это видно по лицам ветеранов, приехавших
сюда издалека - с Волги, из-под Ленинграда, с Каспия, приехавших, несмотря
на возраст и болезни, ради первой и, кто знает, возможно, последней встречи
в городе, где для них началась война.
И это не причуды человеческой памяти, а извечный закон сердца, не
забывается все "первое" - первый бой, первый подвиг...
И первая любовь! Тамара Викторовна рассказывает мне о ней так, словно
все это было вчера: его приезд, смешное ухаживание, скоропалительная
свадьба. "Ворвался, как вихрь!" А потом к ней пришло настоящее чувство - она
хранит его до сих пор, постаревшая, но еще красивая, женственная, не
огрубевшая от ударов судьбы.
Живет она вдвоем с Леной, родившейся в начале сорок второго, через
восемь месяцев после гибели отца. Здоровье у Лены слабое - сказался, видимо,
Перемышль, пережитое матерью горе, эвакуация под огнем, невзгоды войны. Ей
дорога память об отце, которого она знает по рассказам, дорога переписка с
многочисленными друзьями - боевыми товарищами отца и теперешними
пограничниками, с писателями и журналистами, с режиссером телевидения,
готовящим передачу о лейтенанте Нечаеве, с сибирскими пионерами,
оборудующими у себя в школе уголок боевой славы, и поляками, гражданами
Перемышля, ныне польского Пшемысля, установившими на свои средства памятник
на месте гибели Петра и его боевых товарищей.
Прощаясь с Тамарой Викторовной и Леной, замечаю висящую на вешалке в
передней зеленую фуражку пограничника. "Это нам подарили на встрече
ветеранов во Львове", - говорит Лена. Тамара Викторовна смотрит на фуражку,
щурится, подходит ближе, снимает невидимую пылинку.
Я закрываю дверь.
Спускаюсь по лестнице.
Выхожу на освещенный огнями проспект.
Много молодежи - веселой, оживленной.
Падает первый снег. Призывно горят неоновые рекламы. В их свете
снежинки кружатся, как искры праздничного салюта.
Жизнь идет.

* * *

Помню, это было в конце юбилейного, 1967 года, когда я вернулся из
Ростова в Пензу, где тогда жил. И сразу же засел за повесть, пока еще
"горячим" был материал, да и признаться хотелось как-то, пусть словом,
помочь этим двум женщинам. Может быть, потому писалось легко.
Впервые повесть "Любовь и смерть лейтенанта Нечаева" была напечатана в
газете "Пензенская правда". Дело прошлое: кое-кто из газетчиков выражал
сомнение, стоит ли давать обстоятельный рассказ о людях, которые, в
сущности, не имеют никакого отношения к пензенской земле. Но редактор газеты
сказал, что земля у всех нас общая, советская, к тому же приближается
красная дата - двадцатипятилетие Победы...