"Дэйв Уоллис. Молодой мир" - читать интересную книгу автора

классным комнатам.
- Спасены! - воскликнул юноша, потом вспыхнул и смущенно добавил: -
Извините, сэр. До свидания.
Мистеру Оливеру уже можно было идти домой и заниматься обычными делами,
но он ощущал себя в каком-то безвременье. Он подошел к окну, уставился на
серый лондонский пейзаж. Общение с детьми оставляло в его душе чувство
неудачи, провала. Что он может дать детям, кроме сухих прописных истин?
Если сам он не видит смысла в жизни, так чему же учить молодежь?
Еще лет двадцать этой бессмысленной работы, потом несколько лет на
пенсии, а дальше - болезни, унизительное существование в больнице и...
смерть. Так стоит ли дожидаться всего этого!
Нет, так нельзя! В комнате было душно. Он должен сопротивляться, это
ясно. Сначала подышать свежим воздухом из окна, потом прогуляться.
Действие, любое действие, даже самое простое, поможет ему встряхнуться.
Он открыл окно, и воздух в комнате показался ему еще более
отвратительным. Дождь хлестанул в лицо, и он чуть наклонился вперед,
навстречу струям. Его тело - тело немолодого человека - подрагивало от
холода и казалось дряхлым и никому не нужным.
- Бедный Билли, - прошептал он, не замечая, что говорит вслух, - ты
совсем замерз. Какая холодная жизнь.
И бросился вниз головой на бетонированную дорожку.


Самоубийство учителя сделало этот вечер каким-то особенным. Сразу после
ужина все стали лихорадочно перезваниваться по телефону. Согласно
неписаному кодексу поведения, более строгому, чем нудные правила
родителей, девочки могли звонить девочкам, мальчики - мальчикам и
девочкам, но ни в коем случае девочка не должна первой звонить мальчику.
Примерно через час группы, стайки и ганги стали собираться в кафе и
кофейных барах района. Самые "крайние" элементы, как обычно, толпились у
музыкального автомата в "Тропической ночи". В полном противоречии с
теориями школьных психологов и социологов местный клан состоял из двух
групп подростков, между которыми на первый взгляд было мало общего:
хулиганов и интеллектуалов. За пределами школы имели значение высота
прически и ширина джинсов, но никак не оценки. И эти две группы на год-два
объединяло взаимное, хотя и вынужденное уважение.
- Вот он рассказывал про _это_ да сам себя и грохнул, - сказал Эрни
Уилсон. Его слушали внимательно: три недели в исправительном заведении
создали ему стойкий авторитет. - Да пускай все эти учителя попрыгают из
окон. Они же глупые, а то бы не пошли на такую работу.
Эрни Уилсон всегда ходил в черной пластиковой куртке под кожу. Выше
пояса он одевался в расчете на Арктику, ниже - тонкие узкие джинсы,
нейлоновые носки и мягкие остроконечные сандалеты. Эрни не мог допустить,
чтобы разговор перехватили занудные интеллектуалы, и, тыкая указательным
пальцем в воздух, он говорил уверенным голосом:
- Он всегда был такой же, как все, этот Оливер: они друг от друга ничем
не отличаются. Мысль об _этом_ грызла его, грызла и убила, понимаете? Это
- пси-хо-логи-чес-кое! - Он огляделся по сторонам. После ареста - ему было
тогда всего четырнадцать - Эрни всегда садился так, чтобы ему была видна
входная дверь. Так и получилось, что он первым увидел мистера Теллена,