"Дениел Уоллес. Крупная рыба" - читать интересную книгу автора

День когда родился я

В день, когда я родился, Эдвард Блум слушал трансляцию футбольного
матча по транзистору, который он засунул в карман рубашки. А еще он толкал
перед собой газонокосилку и дымил сигаретой. Лето было дождливым, и трава
вымахала высокая, но в тот день солнце жарило моего отца и отцовскую
лужайку, живо напоминая старые добрые времена, когда и солнце было жарче, да
и все в мире - или жарче, или больше, или лучше, или проще, чем нынче. Плечи
у него уже были как красные яблоки, но он не замечал этого, потому что
слушал трансляцию самого важного матча в году, матча, в котором команда его
колледжа в Оберне сошлась со своим извечным противником из Алабамы,
неизменно побеждавшим в этом противостоянии.
Он коротко подумал о моей матери, которая была в доме, просматривала
счет за электричество. В доме было холодно, как в холодильнике, но она все
равно обливалась потом.
Она сидела на кухонном столе, уставясь в счет, когда почувствовала, как
я энергично задвигался, принимая стартовую позицию.
"Скоро, - подумала она, быстро делая глубокий вдох, но не слезла со
стола и даже не перестала смотреть на счет. Только мысленно повторяла одно
слово: - Скоро".
Мой отец продолжал косить лужайку, и было похоже, что Оберну ничего не
светит. Как всегда. Каждый раз происходило одно и то же: ты начинал следить
за игрой, веря, что уж в этом году наконец-то придет победа, но она никогда
не приходила.
Дело шло к перерыву, а Оберн уже проигрывал десять очков.
В день, когда я родился, мой отец закончил подстригать лужайку перед
домом и, вновь исполнившись оптимизма, двинулся на задний двор. Во втором
тайме Оберн сразу бросился в атаку и опустил мяч за линией. Теперь они
проигрывали только три очка, еще не все было потеряно.
Алабама тут же отыграла потерю, а потом, не мешкая, увеличила отрыв.
Моя мать положила счет за электричество на стол и прижала его обеими
руками, словно пытаясь разгладить. Она еще не знала, что неутомимый труд и
упорство моего отца, всего лишь через несколько дней будут с лихвой
вознаграждены и ей больше никогда не придется беспокоиться о счетах за
электричество. Сейчас же мир, все планеты Солнечной системы, казалось,
вращаются вокруг этого счета в сорок два доллара и двадцать семь центов. Но
было необходимо поддерживать прохладу в доме. Она носила такую тяжесть. Она
всегда была худенькая, но сейчас, нося меня в себе, стала огромной, как дом.
И ей хотелось прохлады.
Она слышала, как мой отец на улице косит лужайку. Ее глаза расширились:
я готов был ринуться вперед. "Уже". Я уже готов был ринуться вперед.
Время шло. Она спокойно собирала вещи для роддома. Оберн владел мячом,
но играть оставалось считанные секунды. Только на то, чтобы забить с поля.
В день, когда я родился, мой отец замер, перестав косить лужайку, и
слушал голос комментатора, доносившийся из приемника. Он, как статуя, стоял
у себя на заднем дворе, наполовину подстриженном, наполовину нет. Он знал,
что они проиграют.
В день, когда я родился, мир стал маленьким и полным радости.