"Фэй Уэлдон. Сердца и судьбы " - читать интересную книгу автора

принадлежностью английского праздника, как украшенная огнями елка,
рождественская индейка и пудинг. И сейчас еще в солидных журналах
сохраняется традиция печатать рассказ под Рождество. В столь любимых
англичанами святочных историях фантастика и реальность искусно переплетены,
в них действуют зловещие и таинственные духи, затевается целая череда
увлекательных и остроумно изложенных приключений о потревоженных привидениях
с их замогильными стонами и звонами цепей. Но духи, как им и надлежит, с
рассветом пропадают, конфликты улаживаются, словом, наступает счастливая
развязка, воцаряется беспредельное веселье и дружелюбие. Сам избранный Ф.
Уэлдон жанр повествования обещает счастливый финал: драматичные
обстоятельства, в которые попадают герои книги, благополучно, в духе
рождественской сказки, разрешаются. Интонация рождественского примирения,
победы добра придает книге дополнительное очарование. Следуя законам жанра,
писательница кладет конец злоключениям в жизни своих любимых персонажей,
призывая читателей помнить о том, что "Рождество - это время, когда
полагается верить в хорошее, а не в плохое".
Знаток и ценитель национального литературного богатства, Ф. Уэлдон
погружает свою книгу в атмосферу современной сказки, не скрывая
приверженности именно диккенсовской традиции рождественского рассказа,
своего рода эталону этого жанра. Последователями Диккенса творчески освоены
многие черты его рассказов на Рождество, но, похоже, Ф. Уэлдон особенно
близка та, что проницательно охарактеризована Б. Пастернаком в стихотворении
"Январь 1919 года", - это жизнелюбие, жизнеутверждающая сила диккенсовского
вымысла, способного "прогнать" не только чувства тоски и одиночества, но
даже мысли о самоубийстве:

Тот год! Как часто у окна
Нашептывал мне, старый: "Выкинься".
А этот, новый, все прогнал
Рождественскою сказкой Диккенса.

Ф. Уэлдон умело и бережно вводит в текст романа многочисленные аллюзии
из Диккенса. Есть в нем крошка Нелл, такая же кроткая, такая же не по-детски
стойкая в подбрасываемых судьбой испытаниях, как и крошка Нелл из "Лавки
древностей"; есть в нем и жуткий, прописанный в диккенсовских тонах приют
для детей-сирот на Истлейкских болотах, где "смешались запах капусты,
дезинфекции и человеческого отчаяния"; есть и диккенсовского типа злодеи -
Эрик Блоттон, специалист по похищению детей, "запойный куряка" с глазами
убийцы, и придурковатый Хорес, которого в жизни по-настоящему интересует
лишь игра в железную дорогу, но никак не судьба бедных сирот, и заклинатель
сил зла, наводящий на людей порчу отец Маккромби, и прочие изображенные
Уэлдон злодеи-гротески, блестящее подтверждение ее мастерства пастиша.
Однако самое главное свойство святочного рассказа, унаследованное
Уэлдон от Диккенса, - это юмор. В романе присутствуют не просто веселье,
насмешливость, но симпатия к изображаемым вещам, то добродушие, которое
подано незаметно, естественно, лишено сентиментальной вымученной
чувствительности. Остроумная рассказчица уэлдоновской истории непрерывно над
кем-нибудь подтрунивает, неизменно отмечает комическую сторону изображаемого
явления, слабости тех или иных действующих лиц. Юмористический подход, смех,
шутка снимают возможность какой-либо идеализации людей и событий.