"Фэй Уэлдон. Жизненная сила " - читать интересную книгу автора

по тускло поблескивающему пластику, ворохом лежавшему на полу, и направился
к выходу. Открыв дверь, он впустил в помещение очередную порцию выхлопных
газов, но, разумеется, в этом его вины не было.
Остановившись на пороге, Лесли обернулся ко мне. На нем были отличный
серый костюм и яркий молодежный галстук. На щеках играл розовый румянец. Мне
он казался плотоядным существом, к тому же пьющим. А я вегетарианка.
- Не знаю, что я буду делать, - пробормотал он. - Без нее. Как мне
теперь жить? - Он говорил довольно громко, так что его слышали и Афра в
хранилище, и Барбара в глубине галереи, хлопотавшая вокруг одной особенно
маленькой картины Макинтайра, которую потенциальный покупатель попросил
измерить в раме и без нее, нетто и брутто. - Дорогая крошка Мэрион, -
задумчиво продолжал Лесли, - знаешь, я часто думаю о тебе.
Если бы не эта фраза, я решила бы, что он страдает ретроспективной
амнезией и не может отвечать за свои слова и поступки, а также за
оскорбление памяти жены, и простила бы его. Если бы он напрочь забыл меня,
это было бы вполне понятно, хотя и неприятно. Но его памятливость и
расчетливость в стремлении продать мне картину бедной Аниты, попытки
представить счастливым брак измученной женщины, влюбленность в собственную
скорбь - и при этом настолько поверхностная влюбленность, что она не
помешала ему заигрывать с моими подчиненными, - все это было непростительно.
- В конце концов, ты преуспеваешь, - продолжал он. - "Галерея Мэрион
Лоуз"! Кто бы мог подумать! Во что превратилось наше крошечное предприятие!
А может, у тебя есть спонсор? Какой-нибудь симпатичный богатый банкир?
- Нет ни спонсора, ни банкира, - ответила я. - Я всего добилась своим
трудом. И пожалуйста, закрой дверь: с улицы несет выхлопными газами. А у
меня астма.
- Да-да, - с улыбкой кивнул он, и его улыбка почти подействовала. -
Помню. Но об этом мы всегда помалкивали, верно? - Улыбнувшись, он показал
зубы и сразу стал молодым, озорным и почему-то властным, словно только его
представления о мире были правильными и цивилизованными. - А ты думала, мы
не знаем?
- Ничего я не думала.
- Кое о чем, - продолжал он, - лучше молчать. Но я уверен, ты выставишь
картину Аниты. В память о прошлом.
Его зубы были по-прежнему ровными, острыми и белыми. Прежде они
наводили меня на мысли о каком-то маленьком, милом, ласковом зверьке или же,
когда его деспотизм нарастал, об опасном, гладком лисе, рыскающем вокруг
меня. Иногда, даже во время занятий любовью, это видение сменялось другим:
лис врывается в Курятник и душит одну жертву за другой, повсюду кровь и
перья. А потом я утратила импульсивность, умение терять голову, что и прежде
мне плохо удавалось, и пришлось имитировать оргазм. Убедить Лесли было
легко. Добившись своего, он менялся и представал в образе петуха,
пережившего драку и вскочившего на навозную кучу с торжествующим криком:
"Ах, какой я умный и хитрый, как я счастлив!" В этом и состоит искусство
доверия в сексе: надо лишь открывать перед лисом дверь курятника и каждую
ночь ложиться в постель с петухом.
- Заупокойная служба по Аните в пятницу, - сообщил Лесли Бек. - Ее
многие любили. В церкви Святого Мартина-на-полях. В три часа. Было бы очень
мило, если бы и ты пришла. Конечно, мне будет нелегко. Наверное, я не
выдержу. Но жизненная сила... Думаю, ее мне не занимать. Я чувствую это, -