"Стенли Уаймэн. Красная кокарда " - читать интересную книгу автора

народ и король!
Он как-то печально улыбнулся и забарабанил по столу пальцами.
- Это не теория. А когда дело доходит до практики, сердце говорит
другое. Во мне самом есть дворянская кровь, и я знаю, что это такое.
- Я не понимаю вас, - с отчаянием сказал я. - Ведь я только что сказал
вам, что на собрании дворянства я говорил за народ, и вы же меня одобрили.
- Это было благородно, - отвечал отец Бенедикт с тонкой улыбкой. -
Боритесь за народ среди равных себе. Но если дело дойдет до борьбы между
народом и классом, к которому вы принадлежите, и если дворянину придется
делать выбор, то...
Голос отца Бенедикта слегка задрожал, и он еще проворней забарабанил
пальцами:
- ... то я предпочел бы видеть вас в рядах вашего сословия.
- Против народа?
- Да, против народа, - продолжал он, съеживаясь. - Разумеется, это
нелогично. Дело реформ, честного, дешевого заработка, справедливости - такое
дело не может быть неправедным. Но инстинкт не позволяет мне стать на эту
сторону.
- А как же Мирабо? Ведь недаром его называют великим человеком? -
спросил я. - Я слышал, что и вы нередко отзывались о нем с величайшим
уважением.
- И даже очень часто, - отвечал аббат, продолжая барабанить по столу
пальцами. - Но что делать, у меня нет твердости убеждений. Я знаю, как
отзываются ныне об инакомыслящих, и мне не хотелось бы, чтобы так говорили о
вас. Есть вещи, которые хороши только издали, - сказал он, отворачиваясь,
чтобы скрыть жалость, светившуюся в его глазах.
Несколько минут мы оба молчали.
- Но ведь и мой отец был на стороне реформ, - промолвил я наконец.
- Да, на стороне реформ, которые должны были совершаться дворянами для
народа.
- Но ведь дворяне-то и изгнали меня...
- Так бывает всегда: народный трибун становится изгнанником.
Перспектива, ожидавшая меня, представилась мне с совершенной ясностью,
и я понял, почему отец Бенедикт колебался так долго.
Кюре скоро простился со мной. После его ухода я целый час ходил по
каштановой аллее, потом, остановившись у железной решетки парка, долго
смотрел на расстилавшуюся за ней дорогу. Наконец я повернулся и пошел к
своему серому островерхому дому с башенками по углам.
Где-то за домом невовремя закричал петух. Среди полей далеко-далеко в
тишине залаяла собака. С небес торжественно глядели на землю звезды.
Я подумал о внезапно потерянной невесте, и эта мысль наполнила меня
слабым сожалением, не лишенным даже приятности. Желал бы я знать, что она
думает обо мне после нашего внезапного разрыва? Возбудило ли это вообще ее
мысли, ее любопытство, или она пришла к заключению; что так идет всегда:
женихи появляются и исчезают?..
... Была среда 22 - го июля. Вечером этого дня Париж весь дрожал от
невиданных еще событий. Первый раз раздался на его улицах крик: "На
фонарь!", и старец с длинной седой бородой закрутился на веревке, пока
смерть не остановила его мучения.
Париж был свидетелем того, как разорвали на части столичного