"Стенли Уаймэн. Красная кокарда " - читать интересную книгу автора

- Чей?
В ответ он пробормотал, что он этого не знает. Я особенно его не
расспрашивал. Андрэ помог мне переодеться и, когда я выходил из комнаты,
вдруг спросил меня, в котором часу подавать лошадей.
- Для чего? - сказал я, пристально взглянув на него.
- Для отъезда, сударь.
- Но я не намерен уезжать сегодня, - произнес я тоном холодного
неудовольствия. - О чем ты говоришь? Мы поедем обратно завтра вечером.
- Слушаю, сударь, - пробормотал он, продолжая возиться с моим
платьем. - Но хорошо было бы уехать днем.
- Ты прочел это письмо? - с гневом закричал я. - Кто тебе сказал...
- Об этом знает весь город, - отвечал он, пожимая плечами. - Везде
только и кричат: "Андрэ, убирайтесь поскорее с вашим барином!.. Андрэ, на
твоего господина скоро наденут намордник!" Жиль подрался с одним из лакеев
Гаринкура за то, что тот назвал вас глупцом. Ему разбили лицо. Что касается
меня, то я уж устарел для драки. Стар я и для другого, - продолжал он с
усмешкой.
- Для чего это другого?
- Для того, чтобы опять хоронить своего господина.
Помолчав с минуту, я спросил его:
- Неужели ты думаешь, что меня убьют?
- Так говорят все в городе.
- Послушай, Андрэ, ты ведь служил еще моему отцу. Неужто ты хочешь,
чтобы я бежал отсюда?
Он в отчаянии всплеснул руками:
- Боже мой, я и сам не знаю, чего я хочу. Эти канальи погубят нас. Бог
создал их только для того, чтобы они работали и ковыряли землю, иначе мы
пропадем. И если вы за них заступаетесь...
- Молчи, - строго сказал я. - Ты ничего не понимаешь в этом. Ступай
вниз и в другой раз будь осмотрительней. Ты рассуждаешь о канальях, а ты сам
кто такой?
- Я, сударь? - воскликнул он в изумлении.
- Да, ты.
С минуту он смотрел на меня в полном остолбенении. Потом грустно
покачал головой и вышел из комнаты. Несомненно, он был убежден, что я сошел
с ума.
Он ушел, а я не двигался с места. Покажись я сейчас на улице, я тотчас
же получил бы вызов и принужден был бы драться.
Поэтому я выжидал, когда начнется собрание; ждал в мрачной комнате
наверху, терзаемый чувством одиночества. Не могу сказать, что я не ощущал
искушения прибегнуть к способу, указанному Андрэ, но упорство, доставшееся
мне от отца, удерживало меня на том пути, на который я встал. В четверть
одиннадцатого, когда по моему расчету члены собрания уже явились на
совещание, я сошел вниз. Щеки мои горели, глаза смотрели серьезно и строго.
У двери стояли Андрэ и Жиль. Я приказал им следовать за мной к собору, где в
доме дворянства назначено было собрание.
Впоследствии мне говорили, что если бы я был внимательнее, то я без
труда заметил бы необычайное оживление на улицах. Густая толпа стояла на
площади и прилегающих тротуарах. Лавки били закрыты, все дела прекращены, в
переулках слышался сдержанный говор. Но я был так углублен в самого себя,