"«Снег» из Центральной Америки" - читать интересную книгу автора (Володарский Леонид Вениаминович)

Глава II

Помощник атташе по вопросам культуры посольства США Роберт Мэрчисон жил со своей семьей в районе Колинас Сан-Кристобаля. С гор дул прохладный ветерок, дома-особняки стояли за глухими стенами на участках не меньше трех гектаров с бассейнами, теннисными кортами, конюшнями. В этом районе бедняки не жили. Трудно было поверить, что совсем рядом лежит основная часть большого города, где люди голодают, живут в нищете, много и тяжело работают.

Мэрчисон подошел к железной калитке, посмотрел в глазок — все в порядке: из-за угла выезжает синий «рено» с двумя пассажирами. Можно садиться в свой «шевроле» и под охраной ребят из местной службы безопасности отправляться в посольство. Вообще-то Мэрчисон считал эти меры предосторожности ненужными: кому может понадобиться помощник атташе по вопросам культуры? Но Хорхе Очоа, начальник местной службы безопасности, настоял на своем, и Мэрчисон ездил на работу под охраной. Культура прибыльное дело, усмехнулся про себя Роберт Мэрчисон, какой дурак хватался за пистолет, когда слышал это слово? Он достал свою любимую кассету с инструментальными обработками песен «Битлз», вставил ее в магнитофон. Сделал это помощник атташе по вопросам культуры несколько резковато — рукоятка короткоствольного «смит-вессона» в кобуре на поясе врезалась ему в бок.

Подготовка шла две недели. За это время подпольщики, которым руководство Фронта освобождения поручило проведение операции, изучили район, где все должно было произойти, пути отхода, подготовили оружие, автомобили. Из-за поворота выехал «шевроле» с американцем, за ним синий «рено» с телохранителями, совсем как на кинопленке, которую подпольщики столько раз просматривали на конспиративной квартире.

Мэрчисон подъезжал к перекрестку (телохранители — их машина чуть приотстала — добавили газу), когда резко взревел мотор микроавтобуса «фольксваген», который отъехал от тротуара и перегородил улицу прямо перед радиатором «шевроле». Мэрчисон успел затормозить, а машина телохранителей с грохотом врезалась в него сзади и встала как раз параллельно «ситроену» подпольщика Рамона Ногалеса с одной стороны и крытому автофургону с другой стороны улицы. Из него выскочили двое в масках с пистолетами в руках; распахнулась дверь микроавтобуса, человек, сидевший рядом с водителем, соскочил на асфальт и направил Мэрчисону прямо в лоб дуло старого американского автомата «томпсон» с диском. Лица этого человека Мэрчисон видеть не мог — его закрывала глухая маска-капюшон с прорезями для глаз и рта. Помощник атташе по вопросам культуры застыл.

Телохранители замешкались на несколько секунд, быстро пришли в себя, потянулись за автоматами, но не заметили, как успевший вылезти из «ситроена» Рамон Ногалес встал рядом с их машиной и поднял полуавтоматическую винтовку «ремингтон». Он выстрелил три раза. С такого небольшого расстояния картечь идет одной огромной, величиной с кулак, пулей: в машине выбило дальнюю дверцу, трупы телохранителей вышвырнуло на мостовую.

— Из машины! Руки держать на виду! — приказал Мэрчисону человек с «томпсоном». Дверца со стороны Мэрчисона рывком открылась, американец выполз из «шевроле», получил удар револьверным стволом по затылку, повалился вперед, его подхватили, перенесли в стоявший неподалеку БМВ, где ему сделали укол снотворного. Машина завернула за угол. За рулем сидел молодой человек, явный прожигатель папиных денег, рядом с ним красивая брюнетка лет тридцати. На заднем сиденье Мэрчисона поддерживал Рамон Ногалес. Особого внимания машина не привлекла и через пятнадцать минут остановилась в подземном гараже многоквартирного дома в центре города. Оттуда молодой человек и его спутник, поддерживая Мэрчисона под руки, поднялись на лифте на двенадцатый этаж в квартиру № 24.

Как только БМВ скрылся, подпольщики исчезли — их забрали две подъехавшие машины. На тихой тенистой улице остались только брошенные автомобили и трупы телохранителей Мэрчисона, явно не справившихся со своими обязанностями.

Только через пятнадцать минут по улице проехала первая машина: лимузин одного из генералов свергнутого режима иранского шаха. (Генерал тоже жил в Колинасе.) Шофер не смог объехать автомобили, стоявшие посередине улицы. Будучи бывшим агентом САВАК, тайной полиции шаха, он сообразил, что речь идет о похищении, и прямо из лимузина вызвал полицию по радиотелефону.

Последним прибыл начальник службы безопасности Хорхе Очоа. Ему уже обо всем сообщили. Связавшись с американским посольством, он был полностью в курсе происшедшего и единственным, кто понимал, что произошло на самом деле.

Очоа подозвал своего помощника Алонсо Эспиносу:

— Докладывай.

— Профессионально сработано. Заблокировали обе машины, и, пока телохранители разбирались что к чему, их отправили на тот свет. Пабло и Хесус, упокой господь их души, ребята были хваткие. Как они могли подпустить к себе на выстрел в упор из полуавтоматической винтовки, а сами ни одной пули не выпустить? Объяснение одно: четкий отвлекающий маневр со стороны нападавших. Считаю, в акции участвовало человек шесть-семь. Все машины, которыми они воспользовались, краденые. Украли их, наверно, ночью или под утро: пока владельцы заявят в полицию, пока те что-то предпримут…

Очоа был, как всегда, невозмутим, но Алонсо работал с ним достаточно давно, чтобы понять: шеф встревожен.

— Как только вернемся на работу, подготовь приказ о создании оперативного спецподразделения, которое займется этим делом. Включи в него старшего инспектора уголовной полиции Уилсона. Приказ сразу же ко мне на стол. У меня предчувствие, что это будет серьезное и важное дело.

Роберт Мэрчисон пришел в себя, хотел взглянуть на часы — их на руке не было. Все понятно: он должен потерять ощущение времени, занервничать. Но что похитителям от него надо? Ничего, со временем ему это объяснят. Но как чисто все было сработано, эти головорезы-телохранители и выстрелить не успели. Он осмотрел помещение: небольшая квадратная комната, естественно, без окон; если не считать раскладушки с надувным матрасом, где он лежал, комната пуста. Мэрчисон приподнялся, сделал несколько резких движений руками, голова пошла кругом — ударили по затылку (он нащупал шишку) к накачали какой-то усыпляющей дрянью, но доза небольшая — в сон уже не клонит. Что ж, наберемся терпения, подождем.

Дверь раскрылась — на пороге стоял мужчина в светлой рубашке и джинсах, чуть сзади — второй. Он держал в руках обрез полуавтоматической винтовки «ремингтон», направленный на Мэрчисона. Оба в масках-капюшонах.

Вошедший первым поставил у двери на пол поднос с едой. Не сказав ни слова, оба повернулись, вышли и заперли за собой дверь.

Мэрчисон с облегчением вздохнул: они прячут свои лица под масками, значит, боятся, что он сможет их потом опознать — его никто не собирается убивать. Но что им нужно? Столько хлопот из-за такой мелкой сошки, как он. Надо попробовать просчитать возможные варианты…

Эти летние дни ньюйоркцы называют «дог дэйз» — «собачьи дни». В городе стоит ужасающая жара, помноженная на выхлопные газы бесчисленного множества машин, раскаленный асфальт и раздражение миллионов людей, вынужденных вариться в этом котле. Не все могут позволить себе уехать в это время из «Большого яблока»[1] — людей держат дела, отсутствие денег, другие причины.

Октавио Новас остановился в гостинице в центре города, в Манхэттене, где жил последние несколько лет, когда приезжал в Нью-Йорк на два-три дня. Войдя в прохладный — работал кондиционер — номер, Новас с наслаждением разделся и пошел в душ. Освежившись, он набрал по телефону номер, сказал в трубку, что привез сигары и ждет. Октавио Новас был небольшого роста коренастым мужчиной с чуть заметной проседью в иссиня-черных волосах, тщательно подстриженными усами и ухоженной эспаньолкой. В Штатах он жил уже более двадцати лет, а родился и вырос на Кубе. С приходом к власти Фиделя Кастро родители Октавио вместе с ним эмигрировали в США. В 1961 году отец Октавио Новаса одним из первых высадился на берег залива Свиней, где и остался навсегда, подорвавшись на собственной гранате.

Накануне вторжения на Кубу Октавио заболел и вынужден был остаться в Штатах. Болел он тяжело — терял сознание, бредил, дело осложнилось каким-то азиатским гриппом. Гибель отца от Октавио скрывали, ждали, пока он окрепнет. Узнав о «героической» смерти отца, он решил: цель жизни — месть. Октавио Новас был умным человеком и прекрасно понимал, что свержение режима Кастро дело несбыточное. Но мстить этим коммунистам он будет: чем больше крови прольется, тем лучше. После нескольких «акций» парня заметил сам Рауль Массини — хозяин «маленькой Гаваны» в Майами, один из наиболее влиятельных, если не самый влиятельный лидер кубинских эмигрантов в США. Поддержка Массини позволила Новасу образовать свою организацию «Дельта-78», снабдить ее всем необходимым, провести несколько террористических актов против кубинских дипломатов, посольств, внешнеторговых организаций. Сейчас он ждал, когда ему сообщат о проведении двух особо важных операций: одна должна была быть проведена здесь, в Нью-Йорке, другая — над Карибским морем, недалеко от Ямайки. Несмотря на напряжение, Новас задремал. Его разбудил телефонный звонок.

— Все в порядке. Смотрите последние известия в семь часов.

Еще сорок минут. Если все идет по плану, в этой же передаче сообщат и о второй акции. Надо набраться терпения и подождать.

Октавио Новас выключил телевизор. Остальное его не интересовало: одна акция не удалась полностью, зато вторая с лихвой оправдала неудачу первой. Завтра с утра он встретится с Гильермо Редондо. Тот должен прилететь в Нью-Йорк с Багамских островов, где он подложил бомбу в самолет со спортсменами.

Сотрудник посольства США в Кристобале, пользовавшийся псевдонимом Джон Смит, и Очоа прекрасно знали, что «Дельта-78», террористическая организация кубинских контрреволюционеров, совершила оба террористических акта, сообщения о которых ждал в тот изматывающе жаркий и душный «собачий день» Октавио Новас. Правда, этим послужной список организации далеко не исчерпывался. «Дельту-78» называли (естественно, хорошо осведомленные люди) «придворной службой грязных дел Рауля Массини». Именно с его людьми и предстояло трудиться подчиненным Хорхе Очоа под общим руководством Джона Смита. У «Дельты-78» было свое представительство недалеко от здания службы безопасности. Недостатка в средствах «борцы за свободу жемчужины Карибского моря», как они сами себя напыщенно называли, не испытывали. В числе их должников ходили начальник столичного управления полиции, начальник генерального штаба национальной армии, директор таможни и многие другие влиятельные лица нынешнего режима.

«…Член парламента от легального крыла Фронта освобождения Франко Вилас был убит неподалеку от своего дома несколькими неизвестными вчера поздно вечером. Они ворвались в его дом, вытащили Виласа на улицу вместе с членами семьи и расстреляли его у них на глазах».

«…В результате мощного взрыва погиб редактор левой газеты… Очевидцы утверждают, что погибший сел в машину, включил зажигание — раздался взрыв. Один из полицейских сказал, что злоумышленники использовали пластиковую взрывчатку неизвестной экспертам марки».

«Дорогие радиослушатели! Мы прерываем программу популярной музыки, чтобы сообщить вам следующее: нам только что стало известно, что на окраине порта Нуэво-Парадисо найдены трупы двух активистов общества „За восстановление нормальных отношений с Кубой“. Их удушили тонкой металлической проволокой. Ответственность за эти убийства, как и за все подобные предыдущие, взяла на себя организация „Спасение родины от коммунизма“…»

«Известный врач, хирург, не скрывавший своих левых убеждений, был убит у себя в кабинете, где вел прием. Убийца пользовался таким сильным глушителем, что ни секретарша, ни ожидавшие приема пациенты не слышали выстрелов. Ответственность за убийство, как всегда…»

«Так продолжается постоянно. Террористы крайне правой, фашистской организация совершают убийства, взрывы, поджоги практически при полком попустительстве властей. Происходит планомерное и хорошо подготовленное физическое уничтожение оппозиции. Три дня назад старший инспектор уголовной полиции Рэймонд Уилсон увидел, как его соседа, активиста профсоюза муниципальных рабочих, затаскивают в автомобиль три подозрительные личности. Уилсон задержал их и доставил в полицейское управление, откуда они исчезли. Одного из них, которого старший инспектор опознал как кубинского эмигранта, неоднократно арестовывавшегося за торговлю наркотиками, нашли на следующий день задушенного тонкой металлической проволокой. По данным из обычно заслуживающих доверия источников, этих людей выпустили сами полицейские. Здесь, в столице, в Сан-Кристобале, все, с кем мне пришлось разговаривать, недоумевают, откуда у террористов „Спасения родины от коммунизма“ новейшее электронное оборудование, радиопередатчики, оружие и другое снаряжение, которого нет не только у местных спецслужб, но и у многих аналогичных учреждений в других странах? Дорогие телезрители, до свидания, я прощаюсь с вами на сегодня. Клинт Бресс, Эй-би-эн ТВ, Сан-Кристобаль».

За этот репортаж Клинта Бресса выслали из страны. Правда, представитель министерства иностранных дел заявил, что через некоторое время известный американский телерепортер может вернуться. Точный срок возвращения назван не был.

Между Очоа и Джоном Смитом завязались сначала приятельские, потом дружеские отношения. Чуть позже к ним прибавились и взаимовыгодные деловые связи.

В половине девятого (время Мэрчисон успел заметить на часах одного из своих охранников в масках-капюшонах) ему принесли завтрак те же двое в светлых рубашках и джинсах. Когда он поел, его повели по коридору, открыли какую-то дверь — напротив за столом в масках-капюшонах сидели двое мужчин. На столе лежали папки, бумаги, фотографии изображением вниз.

Сидевший слева от Мэрчисона мужчина поднял голову от бумаг, вежливо поздоровался и начал:

— Вы находитесь перед лицом народно-революционного трибунала и будете содержаться здесь, пока не закончатся допросы. Со временем режиму будут посланы условия вашего возможного освобождения.

— Зачем эти допросы? Я всего-навсего мелкий функционер государственного департамента США.

— Давайте сразу же условимся: вопросы задавать будем мы, а вы отвечайте на них. Честное слово, мистер Мэрчисон, так будет лучше. И не возражайте: вы же у нас в гостях.

— А мне нечего опасаться, ваши люди похитили меня явно по ошибке; вскоре вы в этом убедитесь.

— Не зарекайтесь, мистер Мэрчисон, не зарекайтесь.