"«Снег» из Центральной Америки" - читать интересную книгу автора (Володарский Леонид Вениаминович)

Глава XII

Пальмы, под которыми стояли столики кафе, были абсолютно неподвижны. Из воздуха уходила утренняя свежесть, скоро на столицу навалится дневная жара. Несмотря на субботнее утро, народу в кафе было полно — многие столичные жители работали по выходным и на каких угодно работах, чтобы свести концы с концами. Работы в последнее время более или менее хватало… для нищенского существования. Кругом висели вывески предприятий: «Кока-кола», «Макгрегор. Готовое платье», «Юнион карбайд» и так далее. Правые газеты (а все остальные были запрещены) называли это «экономическим бумом», подпольные издания были гораздо точнее в своей оценке — «экономический грабеж».

Лимол и связной ничем не отличались от большинства завтракающих в кафе: рубашки с короткими рукавами, светлые брюки, легкие летние туфли.

— Мы считаем неразумным твое участие в допросах Мэрчисона, — еще раз повторил связной. — Хорошо, что все обошлось.

Ни он, ни Лимол не могли знать, что это далеко не соответствует действительности.

У Эзикиела Макферсона резко поднялась температура. Врач определил желудочное отравление и приказал больному до вечера не вставать с постели. Рэнди Уэбб с последними данными безуспешно пытался прорваться в посольские апартаменты, которые занимал начальник управления планирования. Врач строжайше запретил это, тем более что Макферсон был в полубессознательном состоянии. Рэнди Уэбб так и не попал к нему.

Спецгруппа подъехала к дому № 15. Они были переодеты в рабочих-ремонтников газовой компании с сумками через плечо. К их приезду все уже знали, что где-то в доме № 15 произошла незначительная утечка газа, которую бригада должна обнаружить и устранить.

Фернандо Лимол был доволен новостями, которые привез связной, и шел не спеша, насвистывая какую-то мелодию. Он поравнялся с торговцами фруктами, прошел мимо них, еще один стоял чуть поодаль, ближе всех к дому № 15, и перекладывал фрукты на своей тележке. Рукав его грязной куртки чуть задрался… Лимол был весьма наблюдательным от природы человеком и опытным конспиратором. И сейчас, в какую-то долю секунды, он успел заметить на запястье левой руки «торговца фруктами» часы «ролекс». Это была дорогая модель — нержавеющая сталь с золотом. В часах Фернандо Лимол разбирался хорошо: он помогал отцу, у которого была крошечная часовая мастерская, где было полным-полно каталогов и проспектов самых дорогих часов: «корум», «одмарпиге», «пьяже» и других. Эухенио Лимол всегда надеялся на чудо что-то произойдет, он разбогатеет, семья ни в чем не будет нуждаться, и он, Эухенио Лимол, купит себе часы одной из этих славных и замечательных фирм. Но шли годы, чуда не происходило, старые каталоги и проспекты рвались, выцветали, их заменяли другие, а Эухенио Лимол все носил старенькие часы.

Работа в мастерской отца не прошла даром — Фернандо узнал «ролекс». Торговец фруктами в бедной центральноамериканской стране не мог иметь такие часы. Если бы он их нашел или украл, то себе бы не оставил — продал бы и купил приличную фруктовую лавку.

Фернандо Лимол остановился перед «торговцем» и начал прицениваться к фруктам: маникюр, свежая грязь на чистых руках, взгляд «торговца» прикован ко входу дома № 15. Лимол прошел мимо дома, где его ждали товарищи, до конца улицы, свернул налево, увидел впереди телефонную будку, подбежал к ней, набрал номер квартиры, надеясь лишь на чудо… но чудес не бывает. Люди Хорхе Очоа отключили все телефоны дома № 15. Фернандо Лимол прислонился к стеклянной стенке будки, закрыл глаза, судорожно вздохнул. Сейчас он уже ничем не мог помочь своим товарищам.

Спецгруппа заняла места. На лестничной площадке, перед дверью квартиры, заканчивались последние приготовления к штурму. Возглавлял его Гильермо Редондо, уже несколько дней находившиеся в столице из-за историк с Мэрчисоном.

По едва заметному кивку Редондо двое агентов одновременно выстрелили в дверные петли из полуавтоматических винтовок картечью, вышибли дверь ногами, ворвались в холл. Перед ними была поставлена весьма простая задача: освободить американца, не заботясь об остальных. О том, что делать с американцем, знал только Редондо. Мэрчисона охраняли пятеро подпольщиков. Двое сидели перед телевизором в холле и погибли первыми. Авангард спецгруппы, двое телохранителей и Редондо, изрешетили их очередями из автоматов «ингрэм» М-11. Эти маленькие, чуть больше крупнокалиберного пистолета автоматы выпускают по 850 пуль в минуту. Рожки к ним содержат 27 патронов. У Редондо и его людей два рожка были склеены вместе изоляционной лентой, чтобы не терять время при перезарядке. Редондо и его подручные были уверены, что двух рожков им хватит за глаза.

Но при быстротечных огневых контактах невозможно ничего предугадать заранее. Один из подпольщиков сидел на балконе, когда вышибли дверь. Он схватил пистолет и бросился в гостиную. Туда он ворвался одновременно с двумя людьми Редондо. Но те, опьяненные смертью людей, которых только что расстреляли, бежали через большую гостиную, не глядя по сторонам. Им нужны были новые жертвы. Подпольщик выстрелил три раза — двое головорезов рухнули. Специально немного приотставший Гильермо Редондо выпустил короткую очередь поперек груди подпольщика расплылись несколько кровавых пятен. Его убийца бросился на пол, перекатился, укрылся за креслом, сменил в автомате рожок. В комнату вбежали остальные шестеро из спецгруппы. Двое бросились в комнату, смежную с гостиной, двое — в другую. Гильермо Редондо сделал знак рукой остальным двоим — они рванулись вверх по внутренней лестнице. Укрываясь за их спинами, начал подниматься по лестнице и Редондо.

Наверху комнату, где находился Мэрчисон, охраняли Рамон Ногалес и молодой молчаливый индеец Хуан. Ногалес схватил свой полуавтоматический «ремингтон», выскочил в коридор. Услышав топот на лестнице, стал на пороге комнаты, швырнул Хуану ключи от помещения, где содержался Мэрчисон. Двое из спецгруппы вбежали в коридор, Ногалес мгновенно выскочил из комнаты и несколько раз выстрелил. Он не заметил, как по коридору покатилась осколочная граната, остановилась у его ног и через секунду взорвалась. Бросивший ее Редондо подождал, ворвался в комнату с «ингрэмом» на изготовку. Ногалес был мертв, Хуан умирал — осколки пробили ему горло и легкие. С садистской улыбкой Редондо застрелил его, короткой очередью выбил замок комнаты Мэрчисона и зашел внутрь. Сидевший на раскладушке Мэрчисон поднял голову и, не веря в свое освобождение, посмотрел на Редондо. Нет, он все понял правильно: Гильермо со своими людьми пришел освободить его. Он встал, сделал шаг вперед, хотел что-то сказать, но не смог — трясущиеся губы растянулись в жалкую улыбку, более похожую на гримасу боли. С этой гримасой на лице Роберт Мэрчисон и отправился в лучший мир — в рожке у Гильермо Редондо осталось два патрона, которые он выпустил американцу в сердце.

Теперь надо было срочно найти видеокассету и уничтожить ее. Редондо нашел ее минут через пятнадцать, приказал своим подчиненным выйти на улицу и запустить «на готовенькое минут через десять всю остальную сволоту». Когда они вышли, в квартиру зашел Хорхе Очоа. Вместе с Редондо они развели огонь в камине, и, когда пламя разгорелось, бросили в него кассету. Гильермо Редондо нервно поморщился, передернул плечами и зарядил обе ноздри кокаином.

Услышав шаги в коридоре, Редондо направил на дверь автомат.

— Я принес вам мир, — сказал по-испански голос с еле уловимым американским акцентом, и в гостиную, размахивая белым носовым платком, вошел Рэнди Уэбб. Свои люди из службы Очоа сообщили, куда выехал их шеф, Дэймиэну Талли. Тот поделился своими данными и подозрениями с Уэббом. Они заключили союз, который сейчас устраивал их обоих. Уэбб подошел к Очоа и Редондо, поздоровался, осматриваясь и замечая все вокруг: тлеющие угли в камине, блестящие от кокаина глаза Редондо и явное неудовольствие Очоа по поводу его прихода.

— Отличная работа, — поздравил Рэнди Уэбб Редондо и Очоа. — Живыми кого-нибудь взяли?

— Нет, мистер Уэбб, — с плохо скрытой издевкой ответил Редондо, — они, понимаете ли, отстреливались, и нам пришлось защищаться.

— Да, ничего не поделаешь, — согласился Рэнди Уэбб. — А что же случилось с Робертом Мэрчисоном?

— Как только они поняли, что им капут, эти сукины дети застрелили Мэрчисона. Мои люди ничего не смогли сделать, — объяснил Редондо.

— Я потребую рапорт от всех участников операции, — сказал Очоа, — и сразу же вышлю вам все бумаги.

Уэбб посмотрел в камин и спросил:

— Замерз, Гильермо? Греешься?

— Бандиты жгли бумаги, мистер Уэбб, — пояснил Хорхе Очоа. — Наши люди не успели им помешать.

«Врешь, — подумал Рэнди Уэбб, — это не бумага горела, а пластмасса и пленка, совсем недавно горели. Зачем надо врать?»

— Ну-ка, давай отсюда, — напряженным голосом сказал вступивший в разговор Редондо, — мы здесь работаем, а ты туристом заявился.

— Надо было меня позвать, — улыбнулся Уэбб и ушел.

Раздался сигнал вызова в радиопереговорном устройстве на поясе у Очоа. Он взял его в правую руку, нажал на кнопку:

— Очоа слушает.

— Новости от соседей. Сейчас будем.

Сообщение означало, что Хосе Агилар опознал одну из фотографий и ее сейчас доставят.

Они пошли к лифту. В это время Рэнди Уэбб, который спустился по лестнице пролетом ниже, поднялся снова наверх, нашел в квартире труп Мэрчисона, увидел и сделал все, что ему нужно, предъявил документы вошедшим агентам службы безопасности, перебросился с ними какими-то банальными фразами и отбыл. Ему надо было срочно встретиться с Дэймиэном Талли. Он прошел за полицейский кордон, сел в поджидавший его «плимут», взял микрофон радиопереговорного устройства:

— Я еду.

— Скорее, — сказал Талли.

Хорхе Очоа и Редондо ждали, сидя в «бьюике». Рядом остановился «джип», из него выскочил помощник Очоа, распахнул дверь «бьюика».

— Сеньор Очоа, Агилар опознал одну из фотографий — это Мария Роблес. У нее же американский паспорт, ее бывший муж — гражданин США. Именно Марии Роблес была передана копия видеокассеты с допросами Мэрчисона. Десять минут назад за ее домом установлено наблюдение.

Когда помощник отошел, Очоа повернулся к Редондо:

— Возьми своих людей и срочно к этой Роблес. Найди кассету, привези ее мне.

Указательным пальцем правой руки Хорхе Очоа провел себе по горлу и вылез из прохлады «бьюика» в жару улицы.