"Мет Уаймен. За стеклом (Коламбия-роуд) " - читать интересную книгу автораглубоко вздохнула, надеясь немного рассеять тучи. - Теперь-то я поняла,
отчего ты никогда не предлагал мне пожить с вами. Павлов не двинулся с места. Опустив плечи и низко склонив голову, он бормотал что-то себе под нос, словно ради меня и оборачиваться не стоило. - Так нельзя поступать со мной, - донеслось до меня. - Как поступать? - переспросила я, потихоньку заводясь. - Не пойму, в чем, собственно, дело? - Назревал скандал, и я чувствовала, что должна отстоять свою позицию. - Возмутительно! - была его следующая реплика. - Это игра не по правилам. - Я не могу постоянно извиняться, - ответила я. - и не собираюсь делать вид, будто храню невинность, чтобы ты и дальше мог трястись надо мною. Павлов, да я, наверное, занималась в своей жизни такими вещами, какие ты мог видеть только в Интернете! Никакой реакции. Даже волоски на шее не встали дыбом. Поддавшись наитию, я выпалила: - Однажды я делала это с двумя партнерами сразу. Что ты на это скажешь? Это его уязвило; во всяком случае, мне так показалось. Павлов обернулся, бледный и напряженный, и лишь тогда я заметила письмо, зажатое в его руке. - Что я должен сказать? - спросил он с отсутствующим видом, и тут я сообразила, что братец не слышал ни единого моего слова. - Да так, - поспешно сказала я, - забудь, что я вообще открывала рот. Павлов опять уставился на письмо. - Как они могли так поступить со мной? - Это уведомление от редактора. Мой гонорар сокращен вдвое. - Вдвое? Ничего себе! Но почему он это сделал? - Вынужден. Журнал сейчас обновляется, и расходы приходится урезать. - Увольняйся, - посоветовала я. - Уйди оттуда с высоко поднятой головой. - И куда же я пойду? В очередь за пособием? - Будешь вести колонку в другом месте. Делов-то! - Циско, я слишком стар. - Да тебе же всего тридцать! - И я даю советы девочкам, которые как минимум вдвое меня младше. Ни один другой журнал не захочет меня взять. Читателям стоит только бросить на меня взгляд, и они подумают: "Да ну на фиг, с тем же успехом спрошу у отца!" - Ну что ты, - возразила я, но уже без прежней убежденности в голосе. - Именно так. На этой работе надо гореть ярко, тихо истлеть не выйдет. - Брось, Пав. Ты, наверное, все принимаешь слишком близко к сердцу? Он протянул мне письмо с подколотым к бумаге макетом странички советов из следующего номера. - Взгляни только на фотографию, - сказал он. - Естественно, когда я только начал, моя рожа публиковалась крупным планом, но каждый год делается новый снимок, и всякий раз я мельчаю в своей рамке. Все больше компьютерной ретуши. Я давным-давно перестал узнавать собственные зубы. Вот это улыбка, тут он был прав. - Что с того? - сказала я в надежде поднять Павлову настроение. - Оранжевая рубашка отлично смотрится на белом фоне. |
|
|