"Пер Валё. Стальной прыжок" - читать интересную книгу автора

и высморкался. На белой ткани появились темные пятна, он равнодушно
посмотрел на них, откашлялся и сплюнул на мостовую.
- Опять демонстрация, - сказал он. - Сейчас поедем.
Вскоре полицейский дал знак, шофер включил сцепление, и машина медленно
тронулась.
- Идиоты, - пробормотал шофер. - Заняли целую полосу.
Они увидели демонстрацию, когда достигли середины моста. Людей было не так
много. С профессиональной точностью Йенсен прикинул: тысячи три, не
больше, примерно равное количество мужчин и женщин и на редкость много
детей - удивительно для страны, в которой непрерывно падает рождаемость.
Многих ребятишек родители везли в колясках или держали на плечах.
Демонстранты несли плакаты и лозунги. Йенсен, проезжая мимо, читал
надписи. Некоторые были ему понятны: люди жаловались на отравление воздуха
и одноразовые пакеты, а также критиковали правительство. "Всеобщее
согласие до всеобщей смерти" - этот лозунг попадался несколько раз. Но
большинство транспорантов ставило Йенсена в тупик. В них говорилось о
солидарности с другими расами и народами, об угнетенных странах, о которых
Йенсен никогда раньше не слышал. Попадались в них и какие-то непонятные
комбинации букв - очевидно, сокращения. Кое-кто нес портреты незнакомых
людей с диковинными именами - по всей видимости, то были главы или
политические деятели иностранных государств. Очевидно, демонстранты
восхваляли одних и обвиняли в чем-то других. Кое-где попадались плакаты с
призывами, в которых речь шла о классовой борьбе, пролетариате,
капитализме, империализме, солидарности рабочих масс и всемирной
революции. Возглавляли и замыкали колонну демонстранты с красными
знаменами в руках.
Люди, сидящие в автомобилях и стоящие на тротуарах, словно бы и не
обращали внимания на шествие, лишь изредка невидящим взглядом скользя по
флагам и плакатам. Безучастные ко всему зрители производили впечатление
бездомных, голодных, нервных, ожесточенных, но их чувства не имели
никакого отношения к демонстрации. Йенсен знал это из личного опыта.
Демонстранты шли по восемь человек в ряд. Полиция очищала им дорогу и
следила за тем, чтобы по свободным полосам шоссе транспорт следовал
непрерывно. Никаких волнений, вся манифестация выглядела совершенно
безобидной.
Когда колонна демонстрантов прошла, шофер прибавил скорость и, не
поворачивая головы, спросил:
- Кто такие? Социалисты?
- Не знаю.
Шофер взглянул на часы.
- Только уличному движению мешают. Из-за них мы проторчали на мосту по
крайней мере три-четыре минуты. Куда смотрит полиция?
Йенсен промолчал. Он и сам не знал, что на это ответить.
За последние четыре года демонстрации такого рода возникали не однажды и с
каждым разом становились все многолюднее. Почти все они следовали одному
образцу: шествие начиналось где-нибудь в пригороде и двигалось в центр
города, к одному из посольств или же к зданию коалиционного правительства.
Там демонстранты останавливались, произносили речи, выкрикивали лозунги и
через каких-нибудь полчаса мирно расходились по домам. Закона,
запрещающего демонстрации, не было - считалось, что все должно зависеть от