"Владислав Выставной. Желтый сезон (Роман, фрагмент)" - читать интересную книгу автора

водой, как старый усталый торпедоносец.
Мальчишка вынырнул, с удовольствием отфыркиваясь, от души колотя воду
руками и ногами, и во всю глотку высоким голосом распевал старую солдатскую
песню сомнительного содержания:

Морская пехота,
На берег охота!
Девчонкам работа:
Спасайте пехоту!

Агнесса сидела на песке, наблюдая за сорванцом в облаке брызг и пены,
и тихо посмеивалась. Она-то хорошо знала эту песенку. Песенка, признаться,
была еще та! Только вот откуда ее мог знать этот малец, которого и на
свете-то не было, когда еще живы были те, кто мог бы ее спеть?...
Агнесса с удовольствием ловила лучи полуденного солнца. Она не боялась
сгореть на солнцепеке. Здесь, в этом некогда роскошном курортном раю,
никогда не сгорают. Таковы особенности местного солнца и целебной атмосферы
планеты...
Мальчишка выпрыгнул из воды на берег, словно дельфин, решивший свести
счеты с жизнью. Однако, в отличие от дельфина, пацан живо вскочил на задние
конечности и бросился к сложенной неподалеку одежде, косясь на Агнессу. Та
подмигнула мальчонке, и парень тут же выпрямился и принял независимую позу -
теперь он был настоящий десятилетний мачо, со знанием дела осматривающий
подвернувшуюся красотку.
- Как вода, Трико? - поинтересовалась Агнесса.
- Газированная, - немедленно отозвался мальчишка и скривил противную
мину, - С сиропом!
После чего схватил свои вещи и сразу же уставился в поднятый карманный
"тетрис". Так, не отрываясь от игры, он направился к полуразрушенному
бетонному волнорезу, что, скромно торчал из воды неподалеку. Агнесса
рассмеялась, и легкой походкой отправилась следом.
Она шла по выщербленному бетону, который был почти вровень с водой и
редкие волны щекотали ее босые ноги - туфли она несла в руках. Это было
приятно и удивительно - словно идешь по воде, как тот человек из древних
сказаний...
Теперь она сидела на конце волнореза, свесив ноги в трепещущую воду.
Рядом, совершенно не обращая на нее внимания, занимался собственными этот
сорванец, одетый теперь по извечной южной моде - грязные брезентовые штаны и
штопанная желтая рубаха. Дела его состояли в перебирании и сортировке
длинных металлических цилиндров, позеленевших от воды и старости. Он
складывал их в замысловатые фигурки, пирамидки и стопочки, а, сложив,
уверенным движением пальца разбивал и слушал дребезжащий звон,
раскатывающийся по красному бетону.
Бетон здесь всегда был красный. Можно было считать это даже красивым.
Можно даже гордиться - у нас, мол, в отличие от всех прочих в окрестных
системах, бетон красный - яркий, красивый и радующий глаз! А еще можно было
бы похвастаться сочно-бурым песком прибрежных дюн и охряной окраской пыли,
что извечно и всенепременно висит над горизонтом - в любую погоду.
Но что - пыль, неприятная пронырливая и всепроникающая, норовящая с
приходом северного ветра окрасить в цвета "хаки" дома, одежду, или, чего