"Сергей Александрович Высоцкий. Пропавшие среди живых (Повесть) " - читать интересную книгу автора

звонкие ладожские льдины.
Сколько помнил себя Корнилов, он всегда жил в этом большом красивом
доме номер восемь на Петровской набережной. Их и всего-то на набережной
было три, но какие это были дома! Массивный, добротный, довоенной
постройки, в котором жил Корнилов, называли морским. Отец Корнилова служил
на флоте водолазом. Здесь, под шатром древних лип и дубов, на просторной
набережной прошли детство и юность Корнилова. Рядом с семиэтажной громадой
морского дома, упрятанный в густой куще деревьев, стоял одноэтажный,
старинный красно-кирпичной кладки с большими светлыми окнами домик Петра
Великого. А чуть поодаль, ближе к Кировскому мосту, торцом к Петровской
набережной - несуразный и унылый дом политкаторжан, построенный для
ветеранов революции в 30-е годы по проекту то ли Корбюзье, то ли кого-то
из его учеников. Удобный и комфортабельный внутри, он выглядел здесь
случайным и убогим.
Многое здесь связано с именем Петра. И этот легкий красный дом из
далекого прошлого, и набережная, носящая его имя, и летний домик царя
напротив, за рекой, в Летнем саду... И на фронтоне нахимовского училища
его чугунный бюст с надписью "Отцу отечества". Взгляд у царя властен и
мудр. И когда Корнилов проходит мимо, вглядываясь в чугунный лик, ему
всегда кажется, что Петр смотрит на него требовательно и сурово.
А около "Авроры" зимой и летом автобусы с крылатой эмблемой
"Интуриста" и толпы экскурсантов. Молодые морячки с карабином и повязкой
дежурного у полосатой караульной будки всегда строги и чуточку франтоваты.
Дотошные и шумные экскурсанты не мешают "Авроре" жить размеренной флотской
жизнью. Легкие струйки пара клубятся у бортов, время от времени по
судовому радио подаются команды. Утром и вечером - подъем и спуск флага. И
зовущая, протяжная песня трубы...
Вишневая "Волга" со знакомым номером резко затормозила у скверика
напротив дома. Корнилов закрыл окно и быстро спустился вниз. До
управления - десять минут езды - Игорь Васильевич обычно ходил пешком.
Поднимаясь по лестнице на четвертый этаж, он прикидывал, что могло
случиться и зачем он потребовался начальству. Оперативная сводка за день
была на удивление спокойной: две мелкие кражи, несколько транспортных
происшествий... Да и в последние часы никаких тревожных сигналов не
поступило. Была, правда, одна заноза, которая вот уже несколько месяцев не
давала покоя работникам уголовного розыска, - участившиеся кражи
автомашин. Но вряд ли генерал вызывает по этому поводу - дней десять назад
начальник управления уголовного розыска Селиванов докладывал ему о ходе
поисков.
В кабинете у генерала сидели Селиванов и начальник горотдела ГАИ
Седиков. "Кажется, я ошибся, - подумал Игорь Васильевич, увидев
Седикова. - Как раз за машины нас и будут сечь".
Никогда еще он не видел генерала таким раздраженным, как сегодня.
Даже в самых критических ситуациях Владимир Степанович не повышал голоса,
не иронизировал зло по поводу чьей-то нерасторопности или неудачи, хоть и
слыл он человеком острым на язык. В самых критических ситуациях генерал
мрачнел и старался не смотреть на провинившегося, словно боялся, что тот
прочтет в его глазах нечто обидное для себя.
Но сегодня Владимир Степанович даже не старался сдерживаться:
- Что ж получается, голубчики? За последний год четырнадцать случаев