"Михаил Высоцкий. Башня Драконьей Кости" - читать интересную книгу автора

переводил, и программировал, даже несколько статей написал. Про погибшее
местечковое народное еврейское творчество, от которого ничего, кроме архива
старых восковых цилиндров Эдисона, не осталось. Целый пласт культуры, песни
на идише еврейских общин в Польше, Украине и Беларуси, сгинул навсегда,
уцелело только то, что чудом успели записать этнографические экспедиции
конца девятнадцатого, первых десятилетий двадцатого века.
В Израиле мои статьи похвалили, но... Не сложилось. Не нашли мы общий
язык, так что мои работы так и остались не опубликованы. А сам я забросил
иудаику и взялся за латынь...
Так прошли пять лет. Кудрявый еврейский мальчик с большим шнобелем,
отзывается на кличку Моше, превратился в кудрявого еврейского
двадцатидвухлетнего парня по имени Моше, у меня так в израильском паспорте и
записано было, Моше Ротштейн. И занесла меня нелегкая летом 2006 года в
Киев...
Я тогда даже не думал, что моя жизнь вот-вот повернется на триста
шестьдесят градусов, и я окажусь тут, в Латакии, Стране Тысячи Замков.
Не скажу, что тут мне так уж хорошо... Ну да, евреев тут не обижают,
потому что не знают, кто это такие, но те же Воины Пограничья или Багряная
стража Храма...
Опять меня заносит! Ведь тогда я еще не знал ни про Границу, ни про
Храм, даже про Башню Драконьей Кости не слышал! Тогда я... Впрочем, сейчас
обо всем по порядку.
Как сейчас помню тот день...

- Милок, дай тебе на судьбу погадаю!
- А погадай!
Не знаю, что на меня тогда нашло. Наверно, какое-то наваждение. Всегда
цыган сторонился, а тут взял, да и согласился. Может, песня повлияла. Ее как
раз тогда крутили в одном из киосков, "а что сказать вам, что сказать,
устроены так люди, желают знать, желают знать, желают знать, что будет". Вот
я и согласился.
А цыганка была странная. Мне сразу показалось - что-то в ней не так. Я
много по миру помотался, многих цыган повидал. Не настоящие они. Кочуют, как
и прежде, живут своей жизнь... Но исчезла у них искра. Теперь это просто
бродяги и шарлатаны, которые и сами не верят в то, что говорят.
А это верила. Я своим еврейским носом почуял, верила. Да и внешне...
Какие обычно украинские цыгане? Грязные, оборванные. По метро шастают,
деньги просят. Всегда потом проверяешь, на месте ли кошелек. А эта цыганка
была настоящей. И голос у нее был завораживающий. Тогда я это не понял,
только потом до меня дошло, когда уже поздно было - ее слова как бы мимо
ушей, сразу в мозг проходили.
- Дай руку, милок...
Протянул я цыганке свою ладонь. Ухватила она ее, начала изучать, что-то
себе под нос бормоча. Другие бы уже и про богатство, что меня ждет, три
короба наврали, и про любовь мою лапши навешали, лишь бы я доволен остался.
А эта долго молчала. Внимательнейшим образом пальцем вдоль линий водила, но
только головой качала. И с каждой секундой все более пасмурной становилась.
- Ой, милок, нехорошо-то как... - наконец заключила она. - Не могу я
тебе будущее сказать, и не проси. В тумане оно запрятано, да и знать тебе
его не нужно. Но ты, милок, лучше старую цыганку не слушай. Слепа, видать, я