"Виктор Вучетич. Следователь особого отдела " - читать интересную книгу автора

сути, это - огромный городской район, превращенный фашистами при отступлении
в сплошные руины. Ко всему прочему, развалины были заминированными. Один из
жителей, вернувшийся к остаткам своего жилища, подорвался, но, несмотря на
запрещающие трафареты, люди по-прежнему лезли и лезли на это адское
кладбище.
Вместе с приданным ему отделением бойцов и саперами Дзукаев ползал
среди развалин, прочесывая вслед за саперами метр за метром. Но разве ж
можно за считанные дни отыскать что-то путное, когда бесчисленным погребам и
подвалам, захороненным под пепелищем, нег конца и края? Гитлеровцы
действовали планомерно, уничтожая дом за домом, квартал за кварталом, все
превращая в дымящуюся пустыню. А дома здесь раньше были крепкие, первые
этажи, как правило, каменные, да такой кладки, что не с ходу и взломаешь.
И вот в одном из разрушенных подвалов обнаружили пачку совершенно новых
батареек для рации. Скорее всего, они и принадлежали тому самому радисту,
которого искал майор.
Когда Дзукаев, оставив вместо себя старшего лейтенанта Виктора
Дубинского, срочно прибыл с найденными вещами в отдел, ему тут же передали,
что его ждет начальник особого отдела корпуса полковник Федоров.
Дзукаев быстро, но тщательно побрился, вычистил стоявшую коробом от по
га и пыли гимнастерку, словом, привел себя в надлежащий вид и, прихватив
найденное в развалинах, отправился к полковнику.
Алексей Владимирович Федоров, заложив руки за спину, стоял у забранного
толстой решеткой окна и задумчиво разглядывал затененный высокими липами
двор. Скамейки-лавочки, маленький бетонный фонтанчик - каким-то все это было
нереальным, словно пришедшим издалека, из давно забытых довоенных дней.
Тишина, не бомбят, не стреляют. Как он соскучился по этой мирной тишине...
Услышав быстрые шаги в коридоре, полковник медленно обернулся к двери и
вдруг будто по-иному увидел свой большой кабинет таким, каким он был, когда
Федоров в первый раз вошел в него буквально через сутки после ухода
фашистов. Этот массивный, лежавший на боку письменный стол с расколотыми
лапами был похож на гробницу. Искромсанные и выпотрошенные с торчащими
пружинами кожаные кресла валялись посреди комнаты. Кто здесь находился во
время оккупации, Федорова особенно не интересовало, кажется, заместитель
коменданта, ценивший во всем монументальность и тяжеловесность. Удирая, не
смог увезти с собой ни стола-гробницы, ни кресел этих неподъемных, но уж
испортить, изгадить, изувечить брошенное постарался, сукин сын, как мог. Не
кабинет был, а хлев, свалка. А ведь наверняка считал себя цивилизованным
человеком, вон и картины на стене держал, от них еще гвозди с обрывками
веревок остались. Дубовый фигурный паркет взломали, в углу костер развели,
уничтожали документы, жгли мебель старинную, с золочеными ножками. "Хорошо,
наши подоспели вовремя, загасили пожар, - подумал Алексей Владимирович. -
Прямо какое-то звериное, первобытное варварство. Впрочем, не первобытное,
нет, наоборот, жестокое, обдуманное". Не он ли, этот бывший любитель
монументальности, приказал построить в центре города, напротив райсовета,
виселицу - не самоделку, не два столба с перекладиной, а целое сооружение?
Местные жители говорят, что за два года оккупации ни разу не пустовали семь
кованых крюков этой виселицы. Семерка - символическая цифра, основа
фашистской свастики Можно подумать, что они еще во что-то верят, в магию
цифр, например.
- Здравствуй, Иван Исмайлович, - хмуро кивнул полковник. - Ну, что там