"Катерина Врублевская. Дело о старинном портрете (Аполлинария Авилова-3) " - читать интересную книгу автора

Вы все-таки обиделись. - Я протянула ему руку для поцелуя. - Поймите
меня правильно, у нас провинция, все друг с другом знакомы, а я и так на
язычке у местных кумушек- живу одна, замуж не стремлюсь, богата. Кстати, я
заплачу вам за портрет столько, сколько попросите. Я понимаю, что отнимаю
время от ваших занятий.
- Ну что вы, Аполлинария Лазаревна, это такая честь для меня! Я же сам
предложил!
- Никаких возражений, господин Протасов! Меня это не обременит, и
совесть будет спокойна. Ступайте.
После долгих раздумий Протасов решил писать меня в образе Клеопатры,
царицы египетской. Мои каштановые кудри совершенно не подходили для этого, и
я послала Дуняшу к отцу, где у нашей горничной Веры хранилась коллекция
париков. Вера когда-то была провинциальной инженю и собрала с нашей помощью
неплохую коллекцию театральных аксессуаров - и отец, и я, зная ее
пристрастия, порой дарили ей парики, накладные усы, носы и бороды. Дуняша
вернулась с великолепным париком из иссиня-черных волос, который я тут же
примерила перед зеркалом. Лицо стало бледнее, и я подумала, что перед
позированием надо будет наложить грим - опытная Вера прислала его вместе с
париком.
На следующее утро начался сеанс. Я полулежала в гостиной на старой
козетке, покрытой куском золоченой парчи с пейслийским узором 9. Ткань
Протасов принес из мастерской - ею обивали стулья для гарнитура генеральши
Мордвиновой. Ненавистная козетка - аляповатая, на львиных лапах - по мнению
Андрея Серапионовича, как нельзя более подходила для портрета Клеопатры.
После завершения работы над гарнитуром я намеревалась отдать ее в
богадельню.
На голове у меня был черный парик-каре, глаза были подведены стрелками
до ушей, лицо набелено, губы карминные, а фигура задрапирована
креп-жоржетовым салопом, вывернутым наизнанку, на атласную сторону. Лицо
стянуло так, словно я намазала его яичным белком. Я подумала, что после
сеанса попрошу у горничной Веры ее бальзам. Этим кремом, которым пользуются
артисты, она смывала краску с лица, иначе театральный грим испортил бы кожу.
Хотя я и не протестовала против грима, в душе у меня роились сомнения.
В таком виде я была сама не своя. Я люблю такие картины, когда то, что на
них изображено, выглядит похожим. Иначе зачем позировать, мучиться, застыв в
одной позе? Нарисовал бы Протасов из головы и назвал: "Клеопатра на ложе", а
не "Портрет г-жи Авиловой в костюме Клеопатры".
Когда Протасов только пришел, то, пока он устанавливал мольберт и
смешивал краски на палитре, я ходила кругами, приглядываясь к его действиям
и стараясь ничего не упустить. Чего греха таить, мне было не только
интересно, но и приятно наблюдать за его четкими профессиональными
движениями. Но когда он взял в руки угольный карандаш, мне не оставалось
ничего другого, как прилечь на скользкую парчу с царапающими кожу узелками и
замереть в неудобной позе "страстная вакханка", изображая наслаждение и
негу.
Одна рука у меня была заложена под затылок, кисть другой покоилась на
животе ниже пупка, голова повернута так, что подбородок оказался на левом
плече, - все это, по мнению Протасова, должно было изображать легендарную
царицу, отдыхающую после бурных утех. Я хотела было сказать ему, что ни одна
разумная женщина не ляжет отдыхать в такой неудобной позе после ночи любви,