"Константин Вронский. Сибирский аллюр " - читать интересную книгу автора

Машков сидел у костра рядом с Марьянкой.
- Сколько тебе годов-то? - внезапно спросила она.
- Думаю, лет эдак двадцать восемь будет.
- Экий же ты старый!
Машков искоса поглядел на нее. "Что-то задумала, - догадался он. - Коли
так спрашивает, значит, берегись, Иван".
- Почему ж это старый? - ворчливо спросил он. Девушка рассмеялась и
устроилась у костра поудобнее.
- Потому, что старый... - хмыкнула она. - Впрочем, чего уж тут
волноваться...
Всю ночь проворочался Машков без сна, думая о том, что Марьяшка
выговорила столь легкомысленно и с такой проклятой веселостью. Старый... как
заноза в заднице ее слова. Да и эти бессонные ночи... Их было слишком уж
много, чтобы порядком вымучить Ивана.
Даже Ермак заметил неладное. Машков в седле иногда носом клевал, потом
вскидывал на атамана одурманенные сном глаза, не понимая, что ему говорят.
Загадки, да и только...
- Ты заболел, - сказал ему как-то раз Ермак, поглядывая на кулем
сидевшего в седле товарища. - Животом, что ль, мучаешься, а, братец?
Пережрал намедни, да? Или тебе просто бабенки веселой да ладной не
хватает? - и Ермак загоготал весело, громко, провоцирующе.
Машков грустно ухмыльнулся.
- Баба! - устало пробормотал он. - Эх, Ермак Тимофеевич, Ермак
Тимофеевич, и не напоминай ты мне о белом, горячем теле! А то и так плакать
хочется!
- Вот значит как! Ну, так возьми себе какую-нибудь... Деревень по
дороге много. Убивать никого не надо, так я приказал! Иначе вздерну! Но с
бабенкой в траве поваляться, чего ж нет, дело нормальное. Супротив природы
не попрешь...
- Ладно, лучше не думать! - Иван выпрямился в седле, быстро покосился
через плечо, отыскал глазами Марьянку. Ее красная шапчонка словно горела на
солнце. У Машкова больно сжалось сердце. "Если до кого-нибудь из этих
висельников дойдет, что она - девка..."
- Борька у меня уже в печенках сидит, - пожаловался Машков. - Зря мы
его с собой взяли...
- Твоя ж идея, Ваня! - Ермак небрежно пожал широкими плечами. - А
теперь ты сыт по горло. Бей почаще, такой язык огольцы лучше всего понимают!
Думаю, из него выйдет добрый казак!
- Если б дело было только в битье... - Машков подъехал к Марьянке,
вымученно глянул на нее. Она была исполнена радости, глаза блестели задорно.
- Почему ты так сказала? - спросил он.
- Как, медведушко?
Сердце Ивана забилось как сумасшедшее. Впервые она его назвала вот так,
и казак не знал, было ли это нежностью или издевкой. Черт бы побрал всех
этих баб! Они точно с раздвоенным языком на свет появились!
- Ну... Что я - старик! В двадцать восемь-то! Да тебя бы за такое в
реке утопить мало!
Она пронзительно рассмеялась, шлепнула конька по бокам и поскакала
вперед. Машков поехал следом с самым мрачным видом и расплавляющимся от боли